В день 7 июля 1254 года от Р.Х., наше войско стояло в боевом порядке — 75 тысяч конницы и около 100 тысяч пехоты против небольшого литовского отряда.
Князь Миндовг сумел выставить порядка 30 тысяч воинов, из них конницы не больше 10 тысяч. Надо отдать должное князю, не побоялся с малым количеством войска, выступить на защиту княжества.
— Савелий, запускай парламентера — на нейтральное поле выехал конный гвардеец с белым флагом — литовцы выслали своего.
Через полчаса мои воины установили шатер между войсками, там я и встретился с князем Миндовгом. Произвел он на меня благоприятное впечатление — честное лицо, черная бородка клинышком, умный взгляд. Заранее накрыл достархан, не забыл жареного поросенка и осетрину. Выпив по кубку вина, причем я первый, дескать, вино не отравлено.
Ну, перво-наперво, представился, познакомились, так сказать. Начал разговор сходу, напрямик — объяснил свою цель, разгром Ливонского ордена, а в последующем и Тевтонского. Литовец, услышав мои планы, преобразился.
— Государь, можешь располагать мной, любая помощь.
— Что, достали псы-рыцари, князь?
— Ох, достали, Государь, — сокрушенно покрутил головой князь Миндовг.
— Сейчас покажу тебе кое-чего, не пугайся — увидишь свое будущее, а потом я сделаю тебе предложение, от которого ты вряд ли откажешься.
На дальней стенке шатра возникла голограмма, я комментировал происходящее.
— Узнаешь субчиков, князь?
— Да это же князь Тройнат с князем Довмонтом.
Дальше последовала сцена убийства князя Миндовга и двух его сыновей.
— Обрати внимание — убили тебя в 1263 году от Р.Х. — После тебя при поддержке русских земель, стал править твой сын Войшелк. — Предателя, князя Тройната убили твои конюхи, он недолго правил. — Войшелк, мстивший за тебя, тоже был у власти некоторое время — его убил Лев Данилович, брат Ивана Даниловича, просто из зависти.
Миндовг сидел с выпученными глазами и, видимо, молился своим богам — князь, несмотря на принудительное принятие католической веры, в душе оставался язычником. Видя, что мой визави не реагирует на внешние раздражители, понял, он в шоке. Князя отпустило после второго кубка.
— Как же так, кому верить?
— Успокойся, князь, я тебе помогу, но первое — ты поможешь с Ливонским и Тевтонским орденом, а второе — перейдешь под мою руку и все твое княжество, примет православие, все епископства уничтожим. — Погодь, я не закончил, земли латов и эстов, что сейчас под Орденом, возьмешь в свое княжество. — Да, границы твоей территории кое-где подправим.
Миндовг в полном обалдении переваривал услышанное. Другой на его месте глазки закатил бы в обмороке или бился в истерике, а он ничего, держится.
— Кстати, князь, насколько я знаю, у тебя проблемы с местными князьками и феодалами?
Тот, молча, закивал, наливая себе в кубок творимого вина.
— Так я тебе помогу, применим радикальный метод.
— Ась?
Я красноречиво провел ребром ладони по горлу. Миндовг растерянно пробормотал:
— Если перерезать всю знатную вольницу, кто народом управлять будет?
— Да, не бери в голову, князь, половину повесишь, остальные вмиг присмиреют, но для профилактики, периодически казни ярлов.
— Как? — взволновался Миндовг.
— Молча — последовал мой краткий ответ. — Мы с тобой позже обсудим меры по укреплению твоей власти, а сейчас разбегаемся. — Готовим проект договора, завтра утром его подписываем. — Да, князь, за какое время войско свое соберешь?
— Думаю, дней пять понадобится, Государь.
— Ну, добро, моим воинам отдых перед походом не помешает.
На том и расстались.
Весь день Карчи с двумя чиновникам скрупулезно составляли проект договора, учитывая каждую мелочь. К вечеру договор составили и утрясли с литовской стороной. Утром 8 июля 1254 года Тракайский договор между Русью и княжеством Литовским, был подписан. Он включал в себя не только военную помощь в случае войны, но и четкую границу территорий, а также развитие экономических отношений. По случаю подписания сего важного для обеих сторон документа — закатили пир.
Во все стороны Литовского княжества полетели конные гонцы, страна должна знать об эпохальном событии.
Пировали два дня, воины принимали непосредственное участие, но в меру. Под тентами, на сколоченных лавках, за длинными столами, покрытыми парчовыми скатертями, сидели мои военачальники и приближенные князя Миндовга.
Погуляли на славу, ни что так не сближает людей, как чарка вина и задумчивая беседа — старая истина, общение всегда на пользу. Подозвал сидевшего вдалеке капитана Муромского.
— Аникей, что с полком, как у барышень учеба?
— Дык, Государь, все нормально, по твоему приказу поставили на каждую сотню опытных унтеров-гвардейцев. — Девки жуть упорные, с ног валятся, а воинскую выучку постигают.
— Молодцы, их не обижают часом?
Гвардеец хохотнул.
— Ой, прости, Государь, они всех обижальщиков-кавалеров плетьми перепороли.
— Га-га-га.
Я вытер набежавшие слезы.
— Ну, вы блин, даете. — Аникей, скоро в поход, твой полк впервые примет участие в сражении, а рыцари парни серьезные, драться умеют. — Не подведи, амазонкам передай, я на них надеюсь. — У тебя все пулеметы на повозках?
— Так точно, Государь.
— Гоняй пулеметчиков особо, пусть тренируются до изнеможения — боеприпасы не экономь, нужно будет, подкинем.
— Все сполню, Государь.
— Ну, иди, пируй Аникей.
— Девчонкам замуж надо, ребятишек рожать и тетешкать, а они саблями машут, воюют. — Нет, кончится сия опупея, с тевтонами и прочими плохишами и все — этот полк воевать больше не будет. — Замуж бы их выдать — мечталось мне за столом.
Подозвал сестричек.
— Садитесь рядом со мной.
— Нам не положено, Государь, мы телохранители.
— Это кем же не положено, а ну сядьте, а не то в угол, на горох поставлю.
Девчонки захихикали, умащиваясь рядом на лавку.
— Девочки, скажите, вы задумывались о своей будущей жизни, какие у вас планы, о чем мечтаете?
Сестрички-красавицы переглянулись.
— А ты не будешь сердиться, Господин?
— Нет, конечно, мы ведь всегда откровенно разговариваем, на правду не обижаются.
— Государь, мы хотели родить от тебя детей, пусть они будут похожи на тебя во всем, да пребудет с тобой милость Всевышнего — они закончили фразу, опустив глаза в землю.
— Милые мои, но на мне свет клином не сошелся — вам нужно замуж, иметь своих мужей…
Свою здравую мысль я не закончил — девчонки расплакались.
Что за черт, не выношу женских слез — почему плачете, разве я вас чем обидел?
Шмыгая носиками, красавицы, давясь слезами, выдавили из себя — мы господину разонравились, о бедные, мы бедные.
— О, Господи, да успокойтесь вы, разве выйти замуж для вас плохо?
— Плохо, Государь, мы тебя любим, никто нам не нужен.
Ну, ешкин кот, самое печальное — они говорили правду, я четко вижу, когда мне лгут.
— Не отвергай нас, Государь, нам нет жизни без тебя.
— Успокойтесь, девоньки, наши отношения останутся прежними.
Девчонки радостно захлопали в ладоши и, замурчав по-кошачьи, кинулись целоваться — еле угомонил.
И тут они такое отмочили — не ожидал, хотя сам виноват, относительно, конечно, задал вполне безобидный вопрос.
— Как там ваш боевой коллектив? — Всего ли хватает? — Какие пожелания?
— Государь, — потупились красавицы — все наши девушки хотят переспать с тобой, не откажи им в столь малой просьбе, осчастливь своих верных амазонок.
Я поперхнулся вином.
— Что, вся сотня?
— Нет, Государь, весь полк.
— Мама родная, да вы, девочки, совсем ох…, то есть обалдели.
Возникла невольная ассоциация с 41 годом, Москва и мы с Семеном — два бычка производителя.
— Девушки, признавайтесь, наверняка не обошлось без ваших длинных язычков.