Верховный судья с любопытством смотрел на пленника, растерявшего свою обычную сдержанность.
– Покажите мне это устройство, - потребовал он.
– Поздно. Я выбросил его в реку! Придется вам поверить мне на слово. Но позвольте вас заверить, то, что я видел, было… - Квисельд осекся. Что же он видел на самом деле? Какой во всем этом был смысл? И был ли вообще?
– Где вы получили этот предмет?
Неужели страх заставил его вообразить несуществующее? Неужели он погубил свою жизнь - по ошибке? Этот подлый, коварный шар! И коварный губитель, который его подсунул!
– Кто продал или вручил вам это устройство?
Квисельд даже не подумал отпираться. Правда так и рвалась наружу.
– Тот стрелианец. Доктор Фламбеска. Он сказал, что это мне поможет. Я ему поверил.
– А… - задумчиво кивнул Гнас ЛиГарвол.
– Это он его принес. Он меня погубил.
– Зачем? Этот иностранец желает вам зла?
– Вовсе нет. Мы даже не были знакомы. - Недоумение погасило гнев Квисельда. - Возможно, у доктора Фламбески были добрые намерения.
– То, что он раздает предметы, оскверненные колдовством, говорит об обратном. Но это уже не ваша забота.
– Да…
– Вы говорили открыто и сами приговорили себя, - ЛиГарвол словно обращался к подсудимому с высоты судейской кафедры. - Я вижу, что вы говорите от чистого сердца и, соответственно, считаю ваше заблуждение искренним. Я вижу в вас скорее заблудшую душу, нежели злодея. Хоть это различие не окажет влияния на приговор, но вы, быть может, найдете утешение в том, что ваше моральное падение не окончательно.
– О да, огромное утешение!
– Столь полное и внезапное падение должно стать уроком и предостережением каждому, - вещал верховный судья. - Это зрелище столь же отвратительное, сколь и жалкое. Еще не так давно вы пользовались почетом и уважением, вы были героем. Признавая ваши прежние заслуги, я имею моральное право проявить к вам некоторое милосердие.
Квисельд поднял на него алчущий взгляд.
– Как вы, вероятно, понимаете, покушение на жизнь верховного судьи - деяние, предполагающее подстрекательство Злотворных. Оно должно быть расследовано с применением Великого Испытания.
Квисельд сглотнул.
– После приговора ваша собственность отойдет суду. Однако я охотно освобожу вас от Великого Испытания и гарантирую неприкосновенность вашего имущества при условии, что вы немедленно подпишете полное признание. Подпишете сейчас же, не торгуясь, в противном случае я возьму свое предложение обратно.
Бумага оказалась в руке верховного судьи словно по мановению волшебной палочки. Квисельд не сумел определить, откуда она так быстро взялась. ЛиГарвол протянул документ почтенному Дремпи, который послушно принял его и пробежал глазами. Это было краткое и ясное заявление, подтверждающее преднамеренную попытку убийства верховного судьи Белого Трибунала. Подобное деяние, по-видимому, не имеющее под собой никаких оснований, могло объясняться лишь волей Злотворных, голоса которых помутили его разум и толкнули на преступный путь…
Признание ни словом не касалось истинного, намеренного чародейства; умолчание, поразительно милосердное по отношению к обвиняемому и его близким. Щедрость верхового судьи превосходила всякое ожидание. О ее причинах не приходилось долго гадать.
Джекс ЛиТарнграв. Равнар ЛиМарчборг. Приговоренные на основании ложных показаний тринадцать лет назад.
Гнас ЛиГарвол требовал молчания и готов был щедро платить за это.
Цена была более чем справедливой.
– Я подпишу, - прошептал Дремпи Квисельд.
Верховный судья стукнул в дверь. Вошел стражник с пером и чернильницей в руках. Квисельд обмакнул перо и расписался. Стражник удалился. Признание исчезло из рук ЛиГарвола. Дело сделано.
Ушел и верховный судья. Дремпи Квисельд снова остался один в промозглой тишине. Если вдуматься, он еще легко отделался. Сам он избежал посещения пыточных камер. Пфиссиг спокойно унаследует дом ЛиТарнгравов. Дом Квиселъдов!
Нет, ЛиТарнгравов…
Поединок с Белым Трибуналом, представлявшийся столь мучительным и сложным, на деле свелся к простой и неприятной формальности. Исход тоже будет неприятным - даже ужасным - но все кончится быстро.
Право, могло быть гораздо хуже.
И все же он не мог забыть, как мало времени прошло с тех пор, как он был почтенным Дремпи Квисельдом: богатым, уважаемым и уверенным в себе. Вот это была настоящая жизнь!
Квисельд опустился на солому и отвернулся лицом к стене. Несчастье обрушилось на него нежданно и негаданно, словно какая-то болезнь. Он понятия не имел, как дошел до такого, чьими стараниями и по какой причине.
Дремпи лежал, тщетно стараясь найти в событиях последних месяцев хоть какой-то смысл. На глаза навернулись слезы.
Он решительно ничего не понимал.
17
Приемная и кабинет пустовали - у доктора Фламбески не было сегодня приема. Можно было отдернуть шторы и снять темные очки. Тредэйн сидел за столом, глядя на два листка бумаги, лежавшие перед ним. Первый - последний выпуск «Жу-жу», газетки пресловутых Мух. Второй - записка от Гленниан ЛиТарнграв, назначавшей ему встречу после полудня на мосту Пропащих Душ.
Газетка внушала меньше беспокойства. Он уже раз двадцать перечитал ее за несколько дней, прошедших с появления «Жу-жу» на пороге дома. Первая полоса была отдана под карикатуру, сразу привлекающую взгляд читателя, пусть даже и неграмотного. В центре корчилась в ужасе крошечная фигурка, в которой легко можно было узнать почтенного Дремпи Квисельда, нелепо увешанного белыми кокардами. Знаки благосклонности Трибунала были пришпилены ему на лоб, цепью болтались на шее, пестрели на одежде и украшали изрядных размеров кандалы. Огромные свирепые фигуры судей со всех сторон надвигались на жалкого пленника, чудом удерживавшегося на кромке котла. Котел был украшен гербом дома ЛиТарнграв.