Спустившись с Цинова Зуба, Тред и Гленниан еще больше часа карабкались с холма на холм. На ходу девочка что-то тихонько напевала. Голос ее был еще по-детски писклявым, но мелодия понравилась Тредэйну, и, послушав немного, он спросил:
– Это что?
– Что - что?
– Что за музыка?
– Просто так. Это из моих.
– Ты что, сама сочинила?
Она кивнула.
– Как это ты делаешь?
– Да я вообще-то ничего не делаю. Просто иногда само приходит в голову. А если уж придет, то не уходит, пока я не пропою, или не запишу, или еще что.
– Только и всего?
– Нет, конечно. Если получается что-то стоящее, то я вроде как вожусь с ней, меняю и пробую, пока не получится совсем хорошо. А ты?
– Мне не приходит в голову мелодий, с которыми можно возиться.
– Что, совсем? Никогда-никогда?
– Ну, понятно, я иногда вспоминаю или насвистываю что-нибудь, но только то, что слышал где-то - сам я ничего не придумываю.
– Это же скучно!
– Да не то чтобы…
– Но это же не твое. Все равно как говорить, только повторяя чужие слова.
– Вовсе нет. Просто не все такие, как ты. Не все могут сочинять музыку.
– А ведь это грустно…
– Ты бы так не думала, - ощетинился из-за почудившегося ему упрека Тред, - не будь ты такой зеленой.
– Никакая я не зеленая!
– Ты хоть поняла, что я сказал?
– Не поняла и понимать не хочу!
К тому времени, как они выбрались на широкий дрефский тракт, тени от деревьев заметно удлинились. Дорога, прямая как стрела, тянулась среди полей и ферм. Сельские домики скоро уступили место городским, кирпичным и каменным зданиям. Холмы кончились. Дома становились все выше и величественнее и стояли все теснее. Почти все были выкрашены в белый цвет с ярким черным геометрическим узором, различимым даже в густом тумане.
Они миновали гостиницу «Поверженные Злотворные», с жутковатой вывеской над входом и доброй сотней причудливых фонариков, подвешенных под каждым карнизом. Дальше находилась «Гавань Ауслиба», прославившаяся чудовищными блохами, а за ней - кучка лавок, где торговали защитными амулетами, оберегами и изображениями Защитника Автонна. Среди лавчонок притулилась красная палатка профессионального молельщика, который готов был читать защитные заговоры, и заклинания хоть целый день, если клиент заплатит. Сегодня у него было вдоволь работы, и из палатки доносились напевные моления.
Дальше дорога перешла в узкую улицу, толпа стала гуще и шумнее, и вскоре перед ними выросла древняя городская стена. Она уже не защищала город, и огромные ворота всегда стояли открытыми, не было при них и стражников. Над аркой несколько лет назад укрепили защитный амулет - пучок копий, топорщившиеся во все стороны острия которых теоретически, должны были отгонять от города колдовские чары. Пройдя под аркой с талисманом, дети зашагали по знакомым мостовым, привычно забитым вязкой массой повозок, карет и пешеходов.
Было уже поздно. Туман сгустился, и на работу вышли фонарщики. Купцы запирали лавки на ночь. Рядом с ними торговец коврами посыпал порог Особым Порошком Грефа, отгоняющим призраков и Злотворных. Его сосед, портной, проводил ритуал ограждающих жестов, а воздух вокруг гудел голосами вездесущих молельщиков.
Тредэйн и Глен почти не обращали внимания на привычные с раннего детства картины. Они вместе дошли до Изваяний - гранитных статуй, временами требующих окропления кровью - еще одного памятника Колдовских Войн. Здесь их дороги расходились.
– Я не прощаюсь, - обернулась к мальчику Гленниан, - потому что не собираюсь уезжать. Если родители уедут, то без меня.
– Ну что ты как маленькая! Ты же…
– Так как насчет снова сходить к дому Юруна завтра? - перебила его наставительную речь Глен. - Мне хочется заглянуть во все комнаты и спуститься по той лестнице, куда ты не полез.
– Беги домой, гномик.
– Ты что, испугался?
– Завтра у меня не будет времени возиться с малышами, - важно сообщил ей Тредэйн.
– Ну так закуси коровью лепешку вареной морковкой!
– Это ты на уроках математики выучила?
– Тогда я сама пойду в его дом.
– Нет, не пойдешь.
– А вот и пойду, раз ты не хочешь! Ну, Тред, пожалуйста!
– Ладно, давай так, - уступил мальчик. - Если через несколько дней ты еще будешь в городе…
– Буду, буду!
– Тогда мы сходим и вместе посмотрим, что там под этой лестницей.
– Обещаешь?
– Слово чести!
– Сплюнь два раза! - Он послушно сплюнул.
– А теперь давай домой.
– Как скажешь, дядюшка! Ну, скоро увидимся. Не забудь, ты обещал!
Она повернулась и пошла к северной, части города, туда, где вокруг дворца дрефа стояли особняки знати, среди которых был и огромный дом ЛиТарнгравов.
Тред повернул на восток, и всего разок оглянулся ей вслед. Память об этой шагавшей вприпрыжку легкой голенастой фигурке с растрепанными волосами осталась с ним на долгие годы. Девочка исчезла в толпе и тумане, и он пошел дальше один, направляясь к богатому кварталу у Бриллиантового моста, названного так за удивительные зеркальные фонари, отражавшие и усиливавшие свет. Дома здесь не красили и не облицовывали плиткой. Они были выстроены из цельных плит белого мрамора, а черный узор выкладывался из квадратиков знаменитого гецианского фарфора. Тред быстро добрался до отцовского дома, не настолько большого и роскошного, как, к примеру, особняк ЛиТарнгравов, зато удивительно красивого. Белые колонны, сдержанные украшения и совершенные пропорции производили впечатление изысканности и гармонии. Над входом в дом Равнара ЛиМарчборга не было защитного амулета, и это было не единственным знаком несогласия с общественным мнением.