– Может быть, в другой жизни? - в его улыбке читалось недоверие.
– Не настолько давно, - сухо возразила девушка. - Когда я была девочкой…
– Я был далеко отсюда, в Эшеллерии. Если только вы не бывали там, вы, несомненно, ошибаетесь. А теперь, миледи, если вы позволите мне удалиться…
– Я не ошибаюсь, - спокойно заметила Гленниан. - Дайте мне еще минуту, и я разгадаю вашу тайну. Память еще ни разу меня не подводила.
Память… Вот его-то уж точно подвела память! Как он мог забыть - одаренный ребенок с поразительной памятью! В девять лет она могла, один раз взглянув на страницу книги, дословно пересказать ее содержание без единой ошибки. Она часто проделывала этот фокус для гостей своего отца, и весьма собой гордилась. Будь проклята ее необыкновенная память!
Нельзя было попадаться ей на глаза. Надо постараться не повторять больше этой ошибки.
– Я бы охотно дождался разгадки, но множество обязанностей заставляет…
– Я замерзла, - резко прервала его Гленниан. Встав от клавесина, она быстро прошла к ближайшему камину.
Очень худенькая, но у нее прекрасная фигура, заметил Тредэйн. И двигается красиво. Только жалуется напрасно, в комнате вполне тепло. Хотя, быть может, тринадцать лет в крепости Нул сделали его невосприимчивым к холоду?
Огонь горел ярко, и поправлять его вовсе не требовалось, но по каким-то известным лишь ей одной причинам Гленниан ЛиТарнграв возилась с заслонкой. Лучше бы она этого не делала. Звякнул металл, и тяжелые клубы дыма повалили в комнату. Гленниан, раскашлявшись, руками отгоняла дым. Очень эффективно! Почему было глупой девчонке не позвать умелого слугу?
Тредэйн бросился ей на помощь, нырнул в черный дым и, кашляя, вслепую нашарил и задвинул заслонку. Дым сразу потянуло в трубу, и огонь вспыхнул ярче.
– Какая я неловкая, - пробормотала Гленниан. - Никак не научусь разбираться в этой домашней механике.
Тредэйн моргнул. Кругом было темно. Сажа плотным слоем покрыла стекла его очков.
– Простите меня, доктор, - извинилась Гленниан. - У меня есть платок, позвольте вам помочь.
– Не нужно, я предпочитаю…
– Чепуха, я просто обязана… - возразила она и быстрым движением сняла с него очки.
Тредэйн с трудом удержался, чтобы не выхватить их из рук девушки. Все равно поздно. Она даже не притворялась, что протирает стекла. Гленниан держала очки в руках, внимательно рассматривая Тредэйна.
– Да, - сказала она.
– Я должен просить вас немедленно вернуть мне мою собственность, - он попытался продолжить игру. - Я страдаю болезнью глаз. Яркий свет причиняет мне боль.
– Сочувствую. Эта болезнь, вероятно, появилась у вас недавно? Потому что у тебя всегда было отличное зрение, Тредэйн, а твои глаза ничуть не изменились. Их трудно забыть, и ты это прекрасно знаешь, раз потрудился спрятать их за очками.
– Должен признаться, ваше обращение смущает меня, миледи, - Тредэйн не изменился в лице, хотя сердце стучало, как сумасшедшее. - Вероятно, я смогу лучше оценить вашу шутку, когда избавлюсь от неприятного ощущения. Будьте так добры вернуть…
– Глаза у тебя не слезятся, даже не покраснели, - хладнокровно заметила Гленниан. - Никаких признаков воспаления, не гноятся, не припухли. Думаю, Тред, с глазами у тебя все в порядке.
– Что за именем вы меня назвали?
– Твоим собственным именем, Тредэйн ЛиМарчборг. Прошло много лет, но я его не забыла.
– Вы забавляетесь за мой счет, миледи. Или заблуждаетесь, я думаю, но это легко разрешимо. Среди старших есть такие, кто служит в этом доме уже более двадцати лет Не позвать ли двоих-троих, чтобы спросить, кого напоминают им голубые глаза доктора Фламбески? - она дружелюбно улыбнулась.
– Не стоит, - продолжать играть было бесполезно, и Тредэйн мгновенно потерял стрелианский выговор. - Ты права. Я Тредэйн ЛиМарчборг, - он увидел, как округлились ее глаза. Может быть, девушка не ожидала такой легкой победы. Колдун с удивлением заметил, что не так встревожен, как следовало бы. Отчасти ему было даже приятно вернуться к собственному имени. К тому же он был в силах отразить любую угрозу со стороны Гленниан ЛиТарнграв. Так что Тредэйн с неким отстраненным любопытством ожидал, что она будет делать дальше. Гленниан обрела дар речи.
– Я думала, ты мертв.
– Был. Это состояние оказалось временным.
– Что с тобой случилось?
– Ничего. За много лет - ничего.
– Где ты был?
– Меня не было. Я вернулся к жизни на Солидной площади.
Каждый ответ заставлял ее вздрагивать, словно он захлопывал дверь за дверью перед ее лицом. Помолчав, Гленниан спросила:
– Что ты здесь делаешь?
– Меня вызвали исцелить страшную рану на лбу почтенного Квисельда.
– Ты и вправду врач?
– Мои пациенты считают меня таковым.
– Понятно. Когда я спросила, что ты здесь делаешь, я на самом деле имела в виду, что ты делаешь в Ли Фолезе.
– А куда еще направиться ЛиМарчборгу, как не на родину своих предков?
– Да, но тебе… твоя семья… приговор Трибунала… это очень опасно, - закончила она, немного смешавшись.
– Никакой опасности, пока меня не узнали, - возразил Тредэйн. - Но ты разоблачила меня, и теперь я в твоих руках. - Он не счел нужным упоминать, что малой доли колдовской силы довольно, чтобы при желании стереть из ее памяти все его тайны, да и все остальное, что хранилось там. - Что ты намерена делать?
Она продолжала смотреть на него. Удивительно красивые у нее глаза, холодно отметил Тредэйн.
– Кажется, ты не слишком испуган, - сказала наконец Гленниан.
– Мне нечего терять.
– Так ли? Свобода…
– Важна главным образом внутренняя свобода.
– Спорный вопрос. Кроме того, ты еще молод, и твоя жизнь…
– Мало что значит.
– Тем не менее, ты не потеряешь ее по моей вине. Я сохраню тайну доктора Фламбески.
Стало быть, нет нужды очищать ее память. Его охватило неожиданное чувство облегчения. Только теперь Тредэйн осознал, как не хотелось ему вторгаться в сознание этой девушки. Управление сознанием других людей обходится дорого, сказал Ксилиил, но его нежелание объяснялось не только соображениями бережливости.