Впрочем, последняя длилась недолго.
Рав погиб почти мгновенно. Обессилевший от пыток юноша потерял сознание от кипятка, попавшего в открытую рану, и сразу ушел на дно. Зендин, остававшийся до сих пор невредимым, проявил такое упорство, что, вероятно, мог бы спастись, если бы полдюжины солдат не отталкивали упорно цеплявшегося за край котла парня длинными шестами. Наконец точный удар пришелся Зендину в висок, и на этом его муки прекратились. Слуги, к удовлетворению самых требовательных знатоков, еще какое-то время вопили и бились, но скоро и они замолкли. В бурлящей воде мелькало одиннадцать тел.
Руки Тредэйна стискивали прутья решетки. Он не мог разжать их, как ни старался. Странно, ведь смотреть больше не на что. Все закончилось, совсем закончилось…
Зачем же тогда четверо Солдат Света разворачивают посреди сцены эту огромную прямоугольную каменную плиту? Почему пустота под сдвинутым камнем так странно блестит? Почему зрители не расходятся, а замерли в ожидании и зачем верховный судья Гнас ЛиГарвол поднимается с трона, устрашающий и величественный, как сам Трибунал?
– Граждане Ли Фолеза, - красивый голос судьи разнесся над площадью, легко влетев в окно камеры. - Вы были свидетелями торжества людской справедливости, свершившегося над теми, кто избрал служение нашим врагам. Вы видели великое Очищение, и дух ваш возвысился. Одиннадцать оскверненных колдовством преступников уничтожены, их нравственная нечистота смыта кипящей водой, и мир стал лучше. Но это еще не все. Раны, нанесенные нашему великому Защитнику, еще не залечены. В крови Автонна остался смертоносный яд. Сегодня мы собрались здесь, чтобы исправить это ужасное зло. Мы собрались здесь, чтобы исцелить Благодетеля и доказать свою верность Ему. Его враги - наши враги, и сегодня коварные колдуны, тайные пособники Злотворных, предстанут наконец перед истинным светом, проникающим сквозь все покровы тьмы. В величии Его сияния зло, таившееся в тени, будет разоблачено и поглощено Светом, и да исцелится великий Автонн.
ЛиГарвол замолчал, и над площадью Сияния на минуту воцарилась тишина. Затем толпа взволнованно загудела, потому что Искупление, объявленное верховным судьей, назначалось только самым страшным преступникам, осужденным за великое колдовство, и потому случалось нечасто.
Двери снова распахнулись, и шестеро Солдат Света вывели последних, главных осужденных - благородных ландграфов Равнара ЛиМарчборга и Джекса ЛиТарнграва, колдуна и его сообщника. Оба были в тяжелых цепях. Оба, измученные пытками, тем не менее, могли идти без посторонней помощи. На лицах обоих было одинаковое выражение брезгливого равнодушия.
Солдаты подвели их к прямоугольному отверстию, блестевшему, посреди сцены, и приковали к вмонтированным в камень кольцам. Толпа зашевелилась. Равнар сказал что-то другу, и оба улыбнулись. Над толпой пронесся глухой ропот не то возмущения, не то восхищения.
Вперед снова выступил начальник тюрьмы, зачитывая имена и титулы казнимых, список их преступлений и, наконец, приговор - Искупление.
ЛиГарвол, все время зачтения приговора стоявший неподвижно как статуя, поднял руку, и все взгляды обратились на него. Сам он смотрел в пустоту над головами пленников. Снова раздался его необыкновенный голос, выговаривавший старинные слова знаменитого Призыва, дошедшего до нынешних времен из незапамятной древности. Зрители застыли, едва дыша, и даже приговоренные казались очарованными. Размеренные певучие фразы звучали над площадью, и над сценой заклубилось облако тумана. Постепенно оно разгорелось изнутри мерцающим светом.
Чужеземец или невежда мог бы счесть, что ЛиГарвол исполняет один из тех самых запретных ритуалов, которые погубили столько жертв Белого Трибунала. Но жители Ли Фолеза знали правду. Верховный судья обладал исключительным священным правом - он один имел право проводить ритуал Искупления, когда образ Защитника Автонна являлся перед восхищенными людьми во всей своей мощи. Право это ревностно охранялось, и к ритуалу Призыва прибегали только в исключительных случаях. Каждый такой случай горожане запоминали надолго.
ЛиГарвол все говорил, облако над помостом сгущалось, менялось, приобретало плотность и цвет, сияние становилось ярче, и можно было различить силуэт, возникший перед благоговеющими зрителями.
Горожане взирали на сверкающую голову и плечи. Все остальное терялось в облаке тумана. Фигура казалась полупрозрачной и призрачной, но слишком реалистичной, чтобы быть видением.
Человеческий облик, и сверхчеловеческий. Лицо умудренного жизнью мужчины неопределенного возраста; сильное, мудрое и доброе лицо, ожесточенное болью, омраченное печалью веков и невыразимой усталостью. На лице и теле мужчины виднелись бесчисленные раны. Из многих текли ручейки темной как ночь крови.
Над толпой пронесся вздох. Из глаз многих собравшихся покатились слезы. Люди падали на колени, слышались тихие всхлипывания. Члены суда склонили головы в суеверном трепете, но ЛиГарвол держался прямо. Его голос окрасился невольным теплом, в светлых глазах заблестели слезы.
– Автонн, наш Благодетель, Твои слуги приветствуют Тебя. Прими нашу благодарность, искреннее послушание и вечную любовь.
Ничто не указывало, что существо, известное под именем Автонна, слышит или понимает обращенное к нему приветствие. На самом деле никто не знал (хотя многие проявляли твердокаменное упрямство), представляет ли образ, являвшийся при ритуалах Искупления, истинную сущность Автонна, или это только видимость, бесчувственное и лишенное жизни изображение. Данная проблема была предметом горячих споров среди ученых мужей, которые так и не пришли к согласию по этому вопросу, но, тем не менее, все признавали чрезвычайное значение Явления.
Судя по всему, Гнас ЛиГарвол относился к тем, кто твердо верил, что обладатель сияющего лика, возникшего перед ним, слышит и понимает его слова. Если Автонн и не почтил площадь Сияния своим истинным присутствием, то, по крайней мере, пристально наблюдает за происходящим. И разве не естественно было ожидать, что великий защитник человечества желает подтверждения верности тех смертных созданий, ради которых он совершал столь необыкновенные подвиги?
– Вечный наш благодетель, раны Твои глубоки и страдания велики, - судья не дерзнул выразить сочувствие голосом. Он просто утверждал очевидное. - Эти раны нанесены Тебе бессмертными Злотворными, от коих Ты отступился, заплатив тем самым цену нынешней свободе и жизни людей. В тех областях сущего, что недоступны людскому разуму, бушует вечная битва. Тебе мы обязаны своей жизнью, разумом своим и миром. Без Тебя нас ожидает гибель. И все же среди нас находятся неблагодарные, настолько злобные и не желающие видеть истинный Свет, что по собственной воле вступают в союз с Твоими врагами. За мимолетное и иллюзорное могущество, которое люди называют колдовством, они отдают жизненную силу, усиливающую Твоих противников, силу, которая ставит под угрозу само Твое существование. Они презрели долг рода человеческого, они отсекли себя от нас, от нашего мира и от всего сущего, помимо Злотворных, слугами которых стали. И потому мы также отрекаемся от связи с ними. Мы отвергаем их, изгоняем из рода людей и предаем их Тебе. Возьми их для возмещения нанесенного Тебе вреда, Автонн-Благодетель. Прими их в справедливости своей, прими как уплату малой части нашего долга Тебе, и лиши сообщников своих врагов. Прими их, Автонн, и да залечатся раны твои.
ЛиГарвол склонил голову, и несколько мгновений на площади стояла благоговейная тишина. Потом луч света ударил из доселе темного пространства под ногами осужденных, пробил клубящийся туман и коснулся лика Автонна. Ответное сияние вспыхнуло в нем, лучи соединились, пульсируя, свет взорвался, тысячи рук взметнулись, закрывая тысячи лиц, в то время как над сценой бушевало яростное сияние. Ни тепла, ни звука, только свет, небывалой яркости свет.