— Говорят, этот лук всеблагой подарил самому первому белому войну. Как он попал в руки твоего отца, я не знаю, но он из него стрелял на такие расстояния, на которые ни один лук не сможет пустить стрелу. Двести шагов для него не был предел. Только вот, — тут он замолчал. После гибели твоего отца из него так никто и не смог выстрелить. Для того, что бы на нем появилась тетива, концы лука надо немного согнуть. Этого не удалось сделать ни одному белому, хотя многие пытались. Стрелы для него не нужны, хотя тулу надо носить с собой обязательно. В ней всегда находятся пять стрел и их количество никогда не уменьшается. Стреляет он молниями, которые возникают сами по себе, стоит лишь натянуть лук с определенным усилием. Я видел как стреляет твой отец, если мы, конечно, говорим об одном и том же человеке. Возьми, попробуй. Лора соскочила на пол и отошла в сторону.
Я благоговейно взял лук в руки. Тут же вспыхнули камни на моем кольце и на рукояти моего меча. Такие же камни- два зеленых и два красных полыхнули и на луке. — Лук признал тебя, — выдохнул страж, — попробуй натяни тетиву. Я осторожно взялся за концы лука и немного согнул его. Тут же появилась огненная нить. Я подошел к краю площадки и оттянул тетиву. Вскоре появилась стрела, но не молния, а обыкновенная. — Осторожнее, — услышал я голос стража, — чем сильнее ты натягиваешь тетиву, тем разрушительнее становится выстрел. Я натянул тетиву почти до самого уха и не особо целясь пустил стрелу вдоль ущелья, просто направив её по пологой дуге, потом вторую, а затем и третью.
Через некоторое время где то очень далеко раздались три раската грома. Я ошарашено спросил у стража, — Это, что, мои стрелы? Страж сам был очень удивлен не меньше меня. — Наверное да, я сам не знаю. Ещё никто не стрелял на такие расстояния. Об этом надо срочно сообщить совету. — Только прежде чем что то будешь сообщать, — торопливо проговорил я, — предупреди, что ни на какие контакты я не пойду, пока я к ним не готов. Он кивнул головой и прикрыл глаза. Потом поморщился и открыл их. Они просят ответить тебя только на один вопрос, можно я его задам? — Слушаю. — Твои молитвы всеблагой слышит? — Да.
Наступила тишина. Он опять закрыл глаза. — Совет просит тебя по возможности, почтить своим присутствием одно из его заседаний. — А где он заседает? — В столице, в главном храме всеблагого. — Брат, а кто входит в совет? — Этого никто не знает точно. Известно, что верховный жрец всеблагого и наиболее опытные и сильные белые воины. Хотя в последнее врем поговаривают, что совет состоит всего из двух человек. — А откуда такие сведения? — Ну, иногда мы сплетничаем с другими стражами, так сказать обмениваемся новостями.
— Лораг, — обратился я к своей спутнице, — а ты знала, что ты предназначена? — Предназначена к чему? — не поняла она вопроса. — Предназначена к тому, что бы родить от меня сына. Тебе разве жрецы об этом не говорили? — У меня будет от тебя сын? — мои слова она пропустила мимо ушей. — Да, ты что нибудь знала об этом? — Нет конечно. Как это здорово, у меня будет сын, твой сын и ты будешь нас навещать. Казалось, её больше ничего не интересовало. — Лораг, до рождения ребенка ты не покинешь крепость, а после того, как я уеду, тебя под свою опеку возьмет страж. Потом он и займется воспитанием нашего сына. Она казалось и не слушала о том, что я сейчас ей сказал. Все её внимание было приковано к новости, что она предназначена и у неё будет ребенок. Всеблагой, неужели все женщины такие глупые? — Лораг, ты слышала, что я тебе сейчас сказал? — Да, конечно, из крепости не выходить, страж обо мне позаботиться. Я махнул рукой.
Брат расскажи мне, а что там за северными воротами и почему крепость называется "Последняя застава"?
— Давным давно, так давно, что никто уже и не помнит, через ущелье проходила дорога, что соединяла Явь, — так называется наш мир и Инь — так назывался мир за ущельем. Процветала торговля, люди свободно путешествовали из одного мира в другой. Верховные лорды никогда не враждовали, а наоборот, помогали друг другу, если приходилось воевать с варварами северных, или южных племен. А самое главное, оба мира почитали всеблагого. А потом объявилась Навь. Объединенное войско обоих миров было разбито и почти все погибло. В ущелье срочно были возведены две крепости. Их назвали- "Первая и Последняя заставы". Через них потянулись тысячи беглецов из Инь. Навь наступала медленно, так что те, кто хотел, успели уйти. А судьба тех, кто остался, — покрыта мраком. В гарнизоны крепости собрали лучших из лучших, из тех, кто остался. Вот тогда то, по преданию и появились белые воины. Первая застава находится в трех днях пешего пути от нас. Под натиском Нави она пала и все её защитники погибли, но ценой своих жизней, они остановили наступление. Более того, отряд из нашей крепости погнал Навь назад, убивая её порождения, до самого выхода из ущелья, но потом остановился. Почему это произошло, никто уже и не помнит. Толи хотели накопить сил для окончательного удара, толи поступил предательский приказ остановиться. В общем за ущельем, — мир Нави и что там, никто не знает. Отряды разведчиков и смельчаков, что отправлялись туда, не возвращались. Со временем стало принято считать, что существуют только два мира — Явь и Навь, и между ними идет непримиримая вражда. И по правде говоря, войну Нави мы проигрываем, так как только обороняемся, а сторонников Нави, даже среди высших кругов, увеличивается. Ведь по существу, кроме белых с Навью никто не воюет. А она, где подкупом, где посулами, где обещаниями вербует себе все новых и новых сторонников. Так что я не удивлюсь, если в один прекрасный момент мы получим удар в спину, и ворота крепости раскроются для порождений Нави. Количество жрецов всеблагого с каждым годом уменьшается, а белых вообще очень мало. Вот такая невеселая картина. Она тебя не пугает?
— Даже если она меня и пугает, — я белый, а значит по определению должен сражаться с Навью. Тем более, что я должен отомстить за смерть отца. И поверь мне, я отомщу. Ещё как отомщу. — Я верю тебе, только смотри, что бы месть не стала самоцелью твоей жизни. — Я постараюсь, что бы этого не произошло.
— Вы пообедаете со мной, или спуститесь вниз. — Извини, в другой раз. Сегодня должен прибыть отряд сопровождения и я хочу побеседовать с Навью-служкой, если удастся его захватить живьем. Да и жрецам надо отдать кое какие распоряжения, а завтра я навещу ущелье за северными воротами. — Будь осторожен там брат, даже отряды белых воинов исчезали там без следа, а ворота Нави оказались передвинуты в само ущелье. — Я буду осторожен, брат.
Внизу меня ждал один из жрецов всеблагого. — Господин, у меня неприятное известие. Один из служек гарнизона сбежал по дороге назад, тяжело ранив начальника сопровождения. Сейчас жрецы молятся за его жизнь. — Проводи меня к нему.
В комнате горело несколько светильников, пахло какими то незнакомыми травами. На ложе лежал крепкого телосложения служка, сквозь перевязанные раны проступала кровь. — Куда его, — спросил я ни к кому не обращаясь. — Один удар в грудь, второй в живот. Жить ему осталось совсем немного, говорить он не может, когда его принесли, он несколько раз повтори: "Скоро должно начаться…". — Хорошо, — хотя хорошего было мало. Я протянул руки над ранами служки и начал читать молитвы, как делал это ни один раз, когда залечивал ссадины и мелкие порезы своим друзьям. Но это ссадины и порезы, а тут глубокие раны. Через некоторое время, опять ни к кому не обращаясь, я приказал снять с него повязки. Когда их сняли, то перед жрецами предстала удивительная картина. Раны перестали кровоточить и затянулись розовой кожей и только синева шрамов говорила о тех местах, куда были нанесены удары. Прочитав ещё несколько молитв для скорейшего выздоровления, я распорядился: — Сегодня я запрещаю ему вставать с кровати. Пусть отлежится, отдохнет, а завтра с утра посмотрим. Откуда то из за спины раздался голос:- Да господин, все будет сделано господин.