Сорвав лук с плеча и "натянув" тетиву я приготовился. Вскоре я увидел столб пыли. Только откуда здесь пыль? Я стал стрелять со всей возможной скоростью в это облако, стараясь оттягивать тетиву как можно дальше к уху. Сразу же после первых стрел раздались громовые раскаты такой мощности, что у меня сразу же заложило уши. Дальше я помню все очень смутно. Столб пыли наконец то дошел до меня и я стал стрелять как в тумане. Вот когда пригодились занятия с учителем, когда он завязывал мне глаза и заставлял стрелять на шум. Я пускал стрелу за стрелой, не особо выцеливая, главное было не сбиться с направления вдоль ущелья. Я то увеличивал дальность выстрела, то уменьшал. Мои руки налились усталостью, казалось ещё немного и лук выпадет из ослабевших пальцев. Пришлось вновь обратиться за помощью к кхору. Он лег у моих ног, а это значило, что он отдал все свои силы мне, без остатка. А я продолжал стрелять. Сколько так продолжалось, я не помню. Помню только, когда наступила тишина и осела пыль, солнце стояло высоко в небе. Лук валялся у мох ног, а сам я сидел прислонившись к какому то камню спиной.
Я обратился с просьбой к всеблагому: — Всемилостивый, услышь мою просьбу, если у тебя есть чертоги для кхоров, возьми моего к себе и пусть он там ни в чем не нуждается, он заслужил. И я потерял сознание, хотя страж в последствии утверждал, что я просто заснул и храпел так, что тряслась его башня. Очнулся я от того, что кто то дышал мне в ухо и громко дышал. С трудом разлепив глаза, которые болели от попавшей в них пыли, я увидел Буланого. Он наклонился надо мной. Схватив его за уздечку, кое как я заставил себя подняться. Достал из седельной сумки в первую очередь бурдюк с водой и напился сам, затем напоил Буланого. Силы постепенно возвращались ко мне. А коль они возвращались ко мне, то они возвращались и к моему волку. — Кхор, если тут есть на что охотиться, иди охоться, сегодня мы останемся здесь. Он исчез. Превозмогая боль во всем теле я достал скудные остатки провизии и с жадностью поел.
Над моей головой светила равнодушная луна, а где то там в высоте на меня, мне так хотелось думать, смотрел всеблагой. И от этой мысли, что он все видит и все знает и не оставит свой мир в беде, мне становилось легче. С этим я и заснул. Проснулся от того, что мокрый нос кхора тыкался мне в лицо. — Ах ты моя умница, радость ты моя косолапая, волчья ты морда симпатичная, — я гладил и теребил его холку. Как хорошо, что все таки у меня есть кхор и Буланый. Утром, вооружившись ножом, я подошел к сохранившейся стене башни и выцарапал на ней недостающие слова. Теперь надпись звучала так:- Там где стоят белые, — Навь не пройдет!
Я не считаю себя очень умным, и правильно делаю. Был бы я умным, я бы сразу же поскакал назад в крепость. А я поехал назад, в долину, что бы посмотреть, что там осталось от чудищ. Кое как мне удалось найти подходящую ветку — палку, из которой я сделал факел. Всю дорогу до долины я читал очистительные и очищающие молитвы, — лишним не будет и вокруг меня стояла стена огня. Столбов на месте не было, а сама долина была белоснежно-чистой. Я сначала испугался, что это белый туман накрыл её, но потом понял, что на долину выпал ночью снег.
На том месте, где были раньше столбы мне удалось найти несколько осколков красного и зеленого камня. Я для себя выбрал самые крупные и приложил их сначала к рукоятке меча, что бы посмотреть, как будет смотреться, а они, — осколки просто вплавились в меч, тоже самое произошло и с кольцом. Вот только лук остался к этим камням равнодушен. Так что теперь у меня и на кольце и на мече было по три красных и три зеленых камня. Меня посетила шальная мысль, а не отправиться ли мне дальше и посмотреть что там за долиной? Но я её быстро откинул: продуктов нет, теплой одежды нет, а вдруг там лето как у нас зима, да и в столице меня ждут. А по дороге можно будет немного почистить Явь от сторонников Нави.
— Страж, ворота разрушены, чудища уничтожены, или исчезли. Правда и дорогу я немного расковырял. Слушай, а что ты за слово на букву х… произнес? Я такого ни разу не слышал. Что оно означает, расскажешь? — и мне кажется, что я даже услышал, как страж чесал свой лысый череп со скрипом.
Обратно я ехал неторопясь. Возле развалин я остановился и отсалютовал погибшим защитникам мечом. И что меня обрадовало больше всего, на развалинах уже сидела какая то самая храбрая пичуга и чистила свои перья. А это значило, что жизнь в эти ранее потерянные земли, начала возвращаться.
В крепости меня встречали как героя. Мне даже было несколько не удобно, хотя и приятно. В купальне я откисал наверное несколько часов и все это время Лораг не отходила от меня. Она то и сказала мне, что моя спина, — это сплошной синяк. А я только сейчас заметил, что за эти дни черная краска на её волосах поблекла и она опять стала превращаться в рыжую. — Не надо, не крася, рыжий цвет тебе идет. А она почему то покраснела. Странные эти женщины.
Потом надо мной колдовали жрецы. Как я и предполагал главный жрец встал на ноги, так же как и сотник. Так что жизнь в крепости налаживалась. После излечивающих молитв всеблагому, ноющая боль в спине затихла и Лораг помогла мне подняться в башню к стражу. Он встретил мне на площадке стоя:- Знаешь, брат, а я теперь вообще не чувствую ни мелкой, ни тем более крупной Нави. Пусто. Даже ворот не чувствую Правда где то очень далеко, далеко что то ощущается, но так слабо… — Все в порядке брат, а до этого далекого далека мы ещё доберемся. Настанет время, когда сначала на выходе из долины мы поставим крепость, вернее восстановим первую заставу, потом уж крепость у долины и так постепенно будем отвоевывать у Нави свои земли, так что работы нам ещё предстоит много. А на развалинах первой заставы я уже видел птичку, так что жизнь налаживается…
— Лораг, сегодня наша последняя совместная ночь, завтра я уезжаю, — Она расплакалась, — Так надо. — Да я все прекрасно понимаю, только как вот я тут буду без тебя? — Почему без меня? Частичка меня уже есть в тебе. Ты что нибудь чувствуешь? — Ничего. Хотя жена сотника и сказала, что ещё рано, вот через пару месяцев… — Я постараюсь навещать вас, хотя и не обещаю. Главное береги себя и сына…
— Брат, ни кому не сообщай, что я уже выехал. Пусть все думают, что я отдыхаю, набираюсь сил, лечусь. Позаботься не только о Лораг, но и о Буланом и Ветерке. Пусть у них будет сытая и ухоженная старость. Они заслужили это. — А куда ты направишься брат? — Меня ждут в столице, но я туда торопиться не буду, пусть там все успокоиться. Проеду по границам, навещу других стражей, поищу гнезда, может быть ещё чистильщика или белого встречу. Вдвоем путешествовать приятнее. Дел много. Навь дала глубокие корни и нам их корчевать. Не поминай лихом. Если всеблагой позволит, то ещё встретимся.
Ранним утром, после сытного завтрака с полными седельными сумками я отправился в свой долгий путь. Провожать я себя запретил. Ну не люблю я проводы, не люблю.
Конец первой части.
Часть вторая — Странствующий воин
1
Стоя на перепутье я задумался. Наезженные дороги меня не манили, а вот те, что по какой либо причине стали заброшенными, — притягивали к себе, словно обещая открыть какую то тайну, скрытую от посторонних глаз. Да и Навь, если будет прятаться, то явно вдали от проторенных путей. Значит решено едем по этой, заросшей. Может на разбойничков нарвемся, а то что то давно мечом махать не приходилось. Все лук и лук, так скоро и меч в руках держать разучусь. Мы неторопливо трусили по обочине, кхор рыскал где то в кустах. За последние месяцы он заматерел, стал более осязаемым что ли. Хотя Навь попадалась все реже и реже, и это не смотря на то, что мы не пропускали ни одной деревни, ни одного села, часто останавливались в замках лордов или поместьях воинов. Почему то здесь, на востоке были особенно сильны позиции жрецов всеблагого, или как они ещё себя называли — чистых.