Я изредка поддерживал связь с северным братом, который снабжал меня последними новостями и сплетнями. Несколько месяцев назад мне стало известно, что верховный жрец или отравился, или был отравлен в своей камере. Тогда же погибли и все Навь-жрецы захваченные в плен живьем. Причем в камеры к ним никто не заходил, даже допросы осуществлялись через двери, а на охране были только белые. Отравления через пищу тоже можно было почти исключить, так как пищу пробовали. Хотя был один вариант, при котором человек, который снимал пробу, мог сначала принять противоядие, (а может быть после принимал), а только потом снимал пробу. Сейчас жрецы в столице были заняты тем, что вели переговоры по кандидатуре верховного жреца и тут на лицо было столкновение интересов различных группировок знати. Я тоже во время своих скитаний присматривался к жрецам и у меня на этот счет были свои планы.
Сведений о Лоре у меня не было, А Лораг тяжело переносила беременность. Все таки ей было только 17–18 лет и по всем меркам рожать ей было рано. Мое внимание привлек свежий след, что пересек заброшенную дорогу. Тут недавно проходили люди, несколько человек, которые или переносили какой то груз на себе, или были очень толстыми. Следы хорошо отпечатались в чуть сыроватой земле. Я спешился, взял лук и поправил меч. Мои путешествия приучили меня к тому, что мелочей в моем деле нет. А тут на ум ещё пришла старинная поговорка, которая гласила: — В тихом месте и шепот- крик. Это я к тому, что Навь вполне могла создать гнездо именно в таком месте, где никто и никогда не подумает. Я шел по следу и не особо прятался. Вскоре я вышел к небольшому оврагу и обратил внимание, что след по которому я шел слился с другим более четким следом. Это уже была тропа, по которой прошло не менее десятка человек.
В щеку кольнуло, ну наконец то, Навь. Я ускорил шаг. Внезапно кусты зашевелились, и раздался голос, хотя я к этому уже был готов. Охрана то должна была быть. — Стой где стоишь, брось лук и отстегни меч. — Ага, вот сейчас все брошу и буду отстегивать, а может и порты снять для удобства? Белый волк метнулся в заросли откуда раздавался голос. А я продолжил свой путь. Нас три раза окрикивали и все три раза у меня болела щека. Вот раздолье то для кхора, а то он в последнее время заскучал. А вот и гнездо. Солидно. Правда частокола или хоть какого забора не было. Но добротные избы стояли плотно одна к другой. Да и кто подумает, что в самом центре восточного округа будет устроено тайное поселение Нави. Человек около ста. Хотя какие они люди, — Навь. Я остановился, натянул лук и быстро стал выпускать стрелу за стрелой в избы. От моих попаданий они подпрыгивали и разваливались на бревна, некоторые взлетали в верх и с шумом падали на землю.
В гнезде началась паника, а я все стрелял и стрелял, пока последняя изба не превратилась в груду бревен. Потом убрал лук, достал меч и пустил кхора, который от нетерпения уже елозил на заднем месте. Он тут же исчез. А я неторопливо стал обходить разрушенные постройки, методично и неторопливо добивая раненых. Со стороны это наверное было неприятное зрелище. Ведь Навь внешне ни чем не отличается от нормальных людей, а тут идет воин в железе и добивает хрипящих людей. Ни один из них пощады не попросил. Так я дошел до утоптанной площадки. Там к поперечному столбу были привязаны несколько человек, не Навь. У некоторых были вскрыты грудины и вырезаны сердца. И что то мне подсказывало, что в большом котле неподалеку вариться не мясо дичи, а нечто другое. Только один человек ещё подавал признаки жизни. Я подошел и ударом меча перерубил веревки.
Девка, молодая, но уже созревшая, грудь вызывающе торчала сосками вверх. Платье уже располосовано на две половинки, а под левой грудью, там где должно находиться сердце кровью нарисован знак Нави. Уже приготовились и ей вырезать. Я равнодушно отвернулся, взял горящую ветку из костра и прочитал очищающую и очистительную молитву. Вспыхнул громадный костер, как обычно без жара. От Нави, их изб, скарба и всего того, до чего они дотрагивались, ни осталось и следа. Только голая площадка, да следы огня. Волк довольный ткнулся мне в руку. Это уже стало ритуалом. Он так сообщал мне, что все сделал и что Нави вблизи нет. Да я и сам это чувствовал. Щека не ныла.
Я огляделся. Трупы надо бы похоронить, да и с этой что тот надо делать, не бросать же её здесь. Тем более, что она пришла в себя. Ишь как глазами зыркает по сторонам, лучше бы остатками платья прикрылась, а то выставила напоказ все свои прелести…
— Ты кто? — Ярина. И дальше тишина. Зайдем с другой стороны, я конечно и не надеялся на внятные ответы, девка ещё не полностью пришла в себя, но надо было все прояснить. — Откуда ты Ярина, как попала в гнездо Нави и кто твои спутники, которых ты сейчас будешь хоронить вместе со мной. Кстати, прикройся хоть своими лохмотьями. Я отвернулся, так как заметил, что она начала краснеть и судорожно натягивать остатки платья на низ живота и грудь.
— Я Ярина, дочь воина Ягды, в сопровождении служек возвращалась домой с ярмарки. Ночью на нас напали, частью моих сопровождающих перебили, частью взяли в плен, потом притащили сюда и привязали к этим бревнам. С рассветом, через каждый час одному из нас вырезали сердце, живьем, — Она говорила спокойно, даже размеренно, без каких либо интонаций. — Меня оставили напоследок, потому что убедились, что я девственница и такая жертва их божеству будет особенно приятна. Я потеряла сознание и дальше ничего не помню. Очнулась, уже лежа на земле, а где все разбойники? — Навь то? Отправились в подземный мир на вечные времена замаливать свои грехи. — Так это была Навь? У нас о ней отродясь никогда не слышали. Разбойники шалят, а Нави не было. Она попыталась сесть, оперлась рукой о землю, естественно её лохмотья распахнулись.
— Что, так и будешь пялиться на меня? — Ну а что бы не посмотреть, красивая девка, красивая грудь, только вот ноги по моему немного кривоваты, да волосы внизу живота жидковаты… Если вы хотите, заставить женщину что либо сделать, разозлите её. Не знаю, сколько бы она ещё сидела на земле и приходила в себя, — но после моих слов вскочила как ужаленная осой. Откуда только и силы взялись. — Это у меня ноги кривые? Вот же натура, только что не погибла, а чуть пришла в себя, так готова за свою внешность глаза мне выцарапать. Я пожал плечами, — Я ошибся, ножки ровненькие, да и сама ты очень привлекательно выглядишь в этом платье. Тут до неё опять дошло, что она стоит передо мной почти голой и она опять поспешно запахнула свои лохмотья.
— Идти то сможешь? — Не знаю, я когда попыталась убежать, один из разбойников мне стрелой в ногу попал. Болит. Я вздохнул, — Показывай, я ещё и лекарь, а не только убивец. — Не буду. — Это ещё почему? — Он мне попал в такое место, которое стыдно показывать незнакомому мужчине. Логика конечно железная, — валяться передо мной голой, — не стыдно, а показать свой зад, в котором наверняка торчит наконечник стрелы- стыдно. — Так мы с тобой уже знакомы, да и видел я тебя уже по всякому разному, так что давай показывай. — Не буду. — Сейчас в лоб дам, — и я для вида замахнулся. Она съежилась и закрыла глаза. Я подошел и задрал на ней платье сзади. Так и есть, наконечник торчал, благо не глубоко, видимо стрелок пустил стрелу умышленно не сильно. — Опускайся на колени, локтями на землю, обезболивающие травы мне искать не досуг, так что боль немного потерпишь. Наконечник не глубоко. Она послушно опустилась на колени. Я взял за обломанное древко стрелы. Действительно не глубоко, даже весь не вошел. И с размаху шлепнул её по белому и упругому заду, одновременно выдергивая стрелу.
— Ах, ты гад, это так ты лечишь? — Тихо, держи свой подарочек и не дергайся, я ещё молитву на заживление и выздоровление не прочитал. По мере того, как я читал молитвы, рана затягивалась и боль по всей видимости проходила. — Вот и все, — и слегка хлопнул по месту раны, — не больно? — Нет, — в её голосе слышалась растерянность, — ты жрец, чистый? Только они и то не все, могут лечить так быстро. — Ладно, вставай, дитё природы, а то на твой ослепительно белый цвет уже пчелы стали собираться. Она резко одернула лохмотья и вскочила на ноги быстрее чем я, при этом спереди её платье опять разошлось. Поднялся и я. — Надо их похоронить, — я кивнул на её бывших спутников. Как у вас хоронят, в земле или на погребальном костре? — На погребальном костре. Это меня устраивало, копать землю мечом было очень утомительно и долго.