О, я много узнал от Алчной о ее с сыном будущем. Она пророчила своему «апельсинчику» достойную перспективу. Он, оказывается, унаследует от своих родителей самые лучшие черты. Черты, которые позволят ему жить на широкую ногу, никого не боясь, не таясь в реализации своих желаний. Кто сказал, что у «апельсинчика» плохие стартовые условия? Плюньте тому в глаза! Отец, конечно, в этом смысле оказался никуда не годным. Впрочем, об отце, как о трупе, или хорошо или ничего. Мать сделает все, чтобы обеспечить эти великолепные стартовые условия. Потому что Серый Серович — смысл ее жизни. Именно в нем она будет черпать радость и удовлетворение: то, чего всю жизнь не доставало его матери и отцу, получит он. У него все будет. Не он будет пахать на мир, а мир будет работать на него. Надо только позаботиться о том, чтобы его с младых ногтей воспринимали не как «навоз», а как «апельсин». Знаешь, кем ты, в конце концов станешь, Серый? Ты станешь одним из Буратин! Да, да, да! Пусть сдохнут от недоверия, а потом от зависти те, кто слышит эту фразу, этот словесный абрис будущего мальчика-апельсинчика! Хотите знать, что она, его мать, может сделать для сына? У-у! Она может очень много! Лопните от недоверия, но проект уже имеется, он готов, он витает в воздухе, осталось дождаться некоторых событий, и — вперед! Да, именно ради тебя, Серый, апельсинчик, сыночек, твоя мать идет на это труднейшее дело! Конечно, после этого сын какое-то время будет отлучен от матери, но это будет длиться совсем недолго. Заказчик, — а это очень богатый заказчик, — наймет для нее самого лучшего адвоката, а если понадобиться, то и во всю систему правосудия будут вложены необходимые средства. В этом была суть ее требований, когда она соглашалась на труднейший проект. Главное, не отойти от сюжета, Серый, не отойти далеко, хотя по ходу дела могут быть небольшие импровизации. За что могут наказать твою мать? За невинное желание присвоить чужое, а все самое страшное, «мокрое», сделает сама жертва!
— Увы, сынок, чудес не бывает: для того, чтобы у нас с тобой прибавилось, — у кого-то должно существенно убавиться! Но бог нас простит, за все наши с отцом муки, за то, что ты растешь без отца. А за то, что нечаянно согрешу (нечаянно, конечно нечаянно!), за то мне соразмерно воздастся. Со-раз-мер-но, то есть совсем немного! Мне, конечно, жалко эту сучку с ее щенком, но тебя, сынок, еще жальче, вон ты у меня какой хороший! Ты станешь одним из «буратин», я дам тебе на эти деньги самое лучшее образование, у тебя будет, помимо образования и богатства, аристократическое, а не плебейское отношение к жизни. Я приду к этим «буратинам» и скажу: помните? Он ваш! Пустите его в свой высший круг!
Меня тошнит, я включаю громче радио.
«…Срочное сообщение! Чрезвычайное происшествие! Горит центральный офис „Золотого ключика“!.. Удастся ли спасти „Золотой ключик?“» Успокойтесь, господа ретивые радио-дикторы. Я с удовольствием слышу вашу новость, но… Подумаешь, горит офис! «Золотой ключик» внедрился в плоть и кровь нашего города, он в каждом нашем доме, в каждом из нас. Он как многоголовый монстр, только крепчает в борьбе с наивными рыцарями, и потеря одной башки для него не ущерб!
В это время небо заслонил огромный предмет — чудовище, расправив великие крылья, с грозным рокотом пронеслось над моим автобусом. В салоне все содрогнулось. Я сбросил скорость и обратился к зеркалу заднего вида: это самолет, видимо, заходящий на посадку, — здесь недалеко аэропорт. Чего не покажется при ужасном настроении. Я, наверное, схожу с ума: еще раз глянув в зеркало, отметил, что самолет открыл шасси, а его колеса похожи на когтистые лапы. Вдали сверкнуло, бабахнул гром, начался дождь. Пора включать «дворники».
Я все понял.
Всматриваюсь в лицо Алчной. Нет, я прогнозировал ее не такой безобразной внешне и столь циничной. Я не пишу так грубо, моя кисть не столь небрежна. Любую мерзость я стараюсь одеть в человеческие одежды (пусть не белые), а здесь — какая-то отрицательная аллегория, карикатура. Определенно, моя воровка, влезающая, согласно сюжету, в квартиру Молодой Женщины, гораздо симпатичнее. Да что там! — ту я сотворил похожей на красивую змею, пантеру: она ввивается, вкручивается, вкрадывается в жилище, которое собирается обворовать. И главное: моя, по отношению к этой, практически невинна из-за отсутствия бесчеловечного умысла; хоть само воровство — тоже тяжкий грех. Но — по порядку.
Мне, для концовки повести, предстояло выбрать способ душегубства… Да, да, увы — заказ!..