Уорвик буквально застыл на месте, не в силах произнести ни слова. В этот момент с ближайшей крепостной лестницы вихрем слетел Фрэнсис Ловел и бросился к королю:
— Сир, к нам едут герцог Бэкингем и милорд Арундел.
— Спасибо, Фрэнсис, — спокойно сказал король, и только сейчас юноша заметил, что он не один.
Все еще тяжело дыша, он пробормотал слова извинения и собирался было уйти, как его пригвоздил к месту ледяной, но ровный голос Уорвика:
— Одну минуту, Фрэнсис.
Юноша остановился, вопросительно посмотрел на графа и неуверенно сделал шаг в его сторону.
— Милорд? — Сердце Фрэнсиса колотилось изо всех сил, но ему и в голову не пришло хотя бы взглядом просить Эдуарда о помощи. Неисправимый реалист, он знал, что таковой не будет.
Приблизившись к Фрэнсису, Уорвик схватил его за плечи и развернул лицом к солнцу.
— А я как раз вспоминал тебя, Фрэнсис. Когда Его Величество несколько дней назад уезжал из Йорка, я тебя с ним не видел. Не откажи в любезности сказать, чем ты занимался?
Фрэнсис открыл рот, помолчал, словно решая, что сказать, затем откашлялся и дерзко заявил:
— По девицам ходил.
Ничего лучшего ему в голову не пришло.
— Не пытайся играть со мной в игры, мальчишка. Что тебе понадобилось в Йорке? — сурово повторил граф.
Фрэнсис неожиданно покрылся румянцем. Так захотелось бросить в лицо этому графу Уорвику, что не ему, выскочке из Йоркшира, чей род не насчитывает и двух поколений, вышедшему буквально из грязи в князи, поучать потомка баронов Ловелов, которые владели землями с далеких времен нормандских завоеваний{45}. С трудом подавив в себе это желание, Фрэнсис сказал:
— После того как Его Величество уехал из Йорка, я час провел в Голубятне. Там есть девица, ее все зовут Грязнуля Долли, она должна меня запомнить. Почему бы вам прямо ее и не спросить? Так и называйте ее — Грязнуля Долли, ей это нравится!
— Фрэнсис! — прозвучало хлестко, как удар кнута, и речь юноши оборвалась. Фрэнсис уловил резкое движение руки Уорвика, инстинктивно попытался увернуться, но тут же ощутил на плече тяжелое прикосновение. Его с силой прижали к стене. Он задрожал всем телом, закусил нижнюю губу, пытаясь сдержать слезы. Ему было страшно — граф, похоже, готов был сбросить его со стены. Все молчали. Фрэнсис слышал над собою ровное дыхание Уорвика и ощущал на себе его взгляд. Лицо графа превратилось в маску с остекленевшими глазами. Уорвик резко оттолкнул юношу.
— Можешь идти. Но будь готов, я скоро пришлю за тобой.
Эдуард все еще стоял прислонившись к парапету. Казалось, он всецело был поглощен золотым кольцом, которое вертел на большом пальце. Он вроде и не заметил поспешного ухода Фрэнсиса. Но едва шаги юноши затихли, сказал абсолютно равнодушно:
— Я совершенно с вами согласен, кузен. Непростительное поведение. — Он искоса посмотрел на Уорвика и продолжал тем же тоном: — Я и понятия не имел, чем он занимался, пока мы были в Йорке. Если он действительно ходил в этот вертеп, как они его там называют, Голубятня, что ли, то могу лишь выразить сожаление, что уделял ему так мало внимания, пока мы были рядом. Ведь он там свободно мог заразиться, а то и горло, глядишь, перерезали бы…
— Кузен, — спокойно проговорил Уорвик, — разве я так похож на дурака?
Выковыряв из стены кусок известки, Эдуард бросил его вниз и стал наблюдать, как он летел и шлепнулся в ров с водой, подняв брызги.
— Ну что вы, милорд, мне и в голову такое не могло прийти, — неторопливо вернулся он к разговору. — Но боюсь, если вы устроите налет на злачные места Йорка в поисках шлюхи по имени Грязнуля Долли, именно так вы и будете выглядеть. — Уорвик крепко сжал зубы, а король неторопливо продолжал: — Не забывайте о своем достоинстве, милорд. Подумайте, как эта история может прозвучать в Лилле, при дворе герцога Бургундского, который вам далеко не друг. Будут говорить, что граф Уорвик позволил своему кузену проскользнуть между пальцев и затем еще обвинил его в своих собственных упущениях. Подумайте и о своих врагах при дворе Людовика: там тоже будут с удовольствием смаковать эту историю, ведь, как вы знаете, у Людовика своеобразное чувство юмора. Ну и наконец, лондонские стихоплеты тоже не упустят шанса, уж они-то конфетку сделают из этой истории.
Не отводя своих голубых глаз от карих глаз Уорвика, Эдуард заметил, что слова его произвели должное впечатление. Он мягко погладил напрягшуюся руку Уорвика.