На его месте оказался другой юноша. Он был чуть старше Фрэнсиса, сероглазый, субтильный. При более внимательном рассмотрении было заметно, что у него не все в порядке с правой рукой и плечом — мышцы здесь были сильнее и больше, чем в других частях тела. Молодой человек сверху наблюдал за Фрэнсисом, осторожно поглаживая холеные, ухоженные крылья ястреба, сидевшего у него на руке. Он дружелюбно улыбался Фрэнсису, и тот, обрадовавшись этому неожиданному и незаслуженному пока знаку внимания, непроизвольно улыбнулся в ответ. Казалось, сероглазый юноша хотел заговорить с ним, но, как бы передумав, слегка кивнул Филиппу и вошел в дом.
За ним, словно ожидая сигнала, последовали остальные.
— Кто это? — неуверенно спросил Фрэнсис кузена.
— Брат короля Эдуарда, герцог Глостер{12}. Разве ты не знал, что он здесь?
Фрэнсис ответил лишь изумленным взглядом. Верно, ему говорили об этом, а на пути из Оксфордшира{13} в Трент{14} постоянно напоминали, что в Миддлхэме он удостоится высокого общества Ричарда Глостера. Но он-то ожидал увидеть огненно-рыжего молодого гиганта, шумливого, уверенного в себе и уже тем неотразимого — уменьшенную копию узурпатора Эдуарда, которого он видел только однажды, да и то издали. Право, Роберт Перси больше походил на портрет, который нарисовал в своем воображении Фрэнсис. Он думал о только что удалившемся юноше, о его уродливом плече. Филипп прервал размышления кузена:
— У тебя на лице все написано. Смотри, не показывай ему этого: ты еще ни о чем не подумал, а он уже обо всем догадался.
Подошло время ужина. В большом зале зажегся свет, он, словно меч, мгновенно пропорол густой мрак, слышался многоголосый разговор. Молодые люди, как выяснил Фрэнсис, ужинали под присмотром главы отряда оруженосцев — в отсутствие графа Уорвика, уехавшего куда-то по делам, его жена и дочери принимали пищу во внутренних покоях, мажордом же восседал на своем обычном месте.
Филипп провел кузена через двор в дортуар{15}, там ему предстояло ночевать вместе с оруженосцами. Ричард Глостер в сопровождении нескольких юношей тоже вошел в дортуар для совершения вечерней молитвы. Он заметил Филиппа, и по тому, как остальные отступили, оставляя их вдвоем, Фрэнсис понял, что это старые друзья, которым при любом удобном случае хотелось остаться наедине. Многие, подумал Фрэнсис, не прочь были бы нажиться на таком знакомстве — плохо ли быть в фаворе у брата короля, тем более что сэр Томас Ловел был всего лишь помещиком, укрепившим свое материальное положение женитьбой на дочери торговца шерстью. В мечтательном раздумье Фрэнсис одобрительно поглядывал на широкие плечи и узкую талию кузена, мысленно облачая его в дворцовый бархатный костюм — плиссированный, с большими буфами и новой эдвардианской вышивкой на вороте. Вестминстер{16} — это самое меньшее, на что можно рассчитывать. А еще — вдобавок к скромным владениям, которые сэр Томас завещал сыну, — земли. Таким путем многие шли наверх.
Ощутив на себе взгляд, Ричард, продолжая разговор с Филиппом, поднял голову. Тощее, но мускулистое тело горбуна словно переломилось, нависнув над коленями. Сегодня он привел себя в порядок, ранка над бровью, полученная во время недавней тренировки на ристалище, была залечена. Король Эдуард, вспомнил Фрэнсис, был знаменитым воином, он носил оружие и сражался рядом с отцом еще при Сен-Албансе, а было ему тогда всего тринадцать лет.
Через две кровати от Фрэнсиса сидел брат короля — вдруг взгляд серых глаз столкнулся с задумчивым взглядом карих — Фрэнсис, устыдившись своих меркантильных мыслей, покрылся красными пятнами. Если бы не боязнь выдать себя, он бы трусливо отвел взгляд в сторону. Чуть помолчав, Ричард сказал:
— Фрэнсис, говорят, твой отец умер этой зимой. Я слышал, как Его Величество король сказал однажды, что предпочел бы иметь такого честного и благородного врага, как лорд Ловел, до тех самых пор, пока он не сделается ему другом, чем тех, кто после сражения при Таутоне{17} набивается к нему в друзья. Жаль, что твой отец умер, так и не успев стать другом короля.
Лицо Ричарда внезапно осветилось улыбкой, в ней чувствовалось редкостное прямодушие и теплота. С этого самого момента началась служба Фрэнсиса длиною в жизнь…
Граф Уорвик вернулся в Миддлхэм через две недели после свадьбы Фрэнсиса Ловела и дочери его деверя Фитцхью. Он долго путешествовал по югу, был занят серьезным делом — поиском союзников, и теперь, если верить слухам, с ним ехал герцог Кларенс{18}. Будь на его месте сам король Эдуард, — сюрприз был бы ничуть не больше. Король совершенно спокойно на целые месяцы оставлял своего брата Ричарда под опекой Уорвиков, в их замке, однако давно было замечено, что другого брата, Джорджа Кларенса, король предпочитал всегда держать при себе, многие полагали, что объясняется это не только братской любовью. Герцог Кларенс будет законным наследником короля Эдуарда до тех пор, пока королева не одарит своего мужа лучшим преемником. Поспешная и тайная женитьба короля на Елизавете Вудвил{19} — бесприданнице, без капли королевской крови, вдове приверженца Ланкастеров лорда Грея, матери двух его сыновей — возмутила баронов при дворе Эдуарда и вызвала сильнейшую ссору с его могущественным кузеном Уорвиком, от которой, говорят, до сих пор сотрясаются каменные стены Редингского{20} аббатства. Простой люд Англии готов был все что угодно простить новой королеве и ее бесчисленным и, судя по всему, чрезвычайно честолюбивым братьям, сестрам и дядьям, лишь бы она родила королю сына.