Юноша продолжал свой рассказ:
— Принц поскакал назад в Тьюксбери, но его перехватил герцог Кларенс с отрядом копьеносцев. Они стащили принца с лошади, сорвали с него доспехи и добили ножами, а он… он умолял милорда Кларенса сохранить ему жизнь. — Юноша уронил голову на стол.
Фрэнсис поднялся со скамьи и подошел к окну. Деревянная вывеска над входом со скрипом качалась на ветру. Ставни были открыты, и в комнату врывались звуки уже проснувшейся улицы: звон колокола, созывающего на мессу, говор торговцев, стук копыт и возгласы ломового извозчика, подгоняющего лошадей.
У порога послышались шаги, в комнату вошел хозяин.
— Мне показалось, что вы меня позвали, сэр? Чем-нибудь могу… — Он оборвал себя на полуслове, и глаза его сузились. — А это еще что такое?
— Как видите, хозяин, — повернулся к нему Филипп. — Это мальчик. Он очень устал, ему надо поесть и как следует выспаться.
— Ах вот как, мальчик? — Хозяин подошел поближе и вперился в согбенную фигуру. — А где же лошадь? Что-то я не слышал стука копыт. Что ему здесь надо?
— Ничего удивительного, — раздраженно заметил Филипп. — Потому и не слышали, что лошади нет. Он целую ночь на ногах, идет из Тьюксбери, где враги короля Эдуарда были разбиты наголову.
— Хвала Всевышнему, — машинально проговорил хозяин, но взгляд его не смягчился. — Так это, выходит, дезертир, так, что ли? Для таких у меня в «Розе» места нет, пусть немедленно убирается. — И хозяин опустил свою пухлую руку на плечо молодому человеку. Живо подавшись вперед, Филипп схватил хозяина за локоть:
— Никуда он отсюда не тронется! Вы что, не видите, он же на ногах стоять не может.
Хозяин резко, насколько позволяла его мощная комплекция, повернулся и сердито посмотрел на Филиппа.
— Я верный подданный короля, сэр Филипп, и врагам его крыши не дам. — Перепалка эта в конце концов вывела молодого человека из оцепенения. Подняв голову, он обвел взглядом комнату и попытался подняться.
— Пойду, — сказал он Филиппу дрожащим голосом. — И… спасибо за эль, сэр.
Положив руку ему на плечо, Филипп заставил юношу вновь сесть на скамью.
— Одну минуту. Вы куда направляетесь?
— В Уилтшир{86}, — едва слышно ответил юноша. — Там моя семья. Это недалеко отсюда, я доберусь.
Сдвинув брови и не обращая внимания на попытки юноши сбросить его руку с плеча, Филипп внимательно смотрел на него. Наконец, повернувшись к хозяину, он резко бросил:
— Какая-нибудь кляча у вас есть в конюшне? Я бы купил. Сколько хотите?
После некоторого раздумья хозяин назвал цену.
— Бандит, — меланхолично заметил Фрэнсис, все еще стоявший у окна. Филипп быстро произвел подсчет: остается меньше, чем хотелось бы, но что поделаешь.
— Идет. Только сначала мой слуга осмотрит ее, и, если все в порядке, наденет седло. Парнишка отдохнет немного, а после уедет, и вы можете забыть, что видели его. Годится?
Понадобились еще некоторые переговоры по поводу цены седла — хозяин назвал нереальную сумму, но потом уступил. В конце концов стороны ударили по рукам, и хозяин удалился, бренча полученными монетами.
— Жадная свинья, — произнес ему в спину Фрэнсис.
Филипп же просто пожал плечами и вновь склонился над изможденным пареньком. На сей раз он действительно уснул, да так крепко, что разбудить его не удавалось. Фрэнсис и Уилл Паркер отнесли его наверх, положили на кровать, где накануне спал оруженосец Филиппа.
Фрэнсису казалось, что день этот тянется бесконечно. Они были всего в нескольких милях от Тьюксбери, совсем рядом со своими друзьями-триумфаторами, но Филипп и шага не хотел сделать, пока их подопечный не отправится домой. Маловероятно, чтобы этот мальчишка заинтересовал королевских офицеров, но Филипп не доверял чрезмерно услужливому хозяину. Фрэнсису пришлось всю первую половину дня расхаживать по городу, ловя между делом слухи о том, что в действительности произошло в Тьюксбери.
Ланкастерская армия была полностью рассеяна. Герцог Сомерсет и его приближенные укрылись в тамошнем аббатстве. Маргариту Анжуйскую и Анну Невил, бедную вдову сына королевы, переправили в женский монастырь на том берегу реки. Звонили колокола. В церквах служили благодарственные молебны. А юноша все никак не мог проснуться. После ужина, едва находя себе место от нетерпения, Фрэнсис решил последовать примеру юного незнакомца и отправился в постель.
На следующий день, на рассвете, начались сборы — все встретились во дворе. Трейнор отправился за лошадьми, Фрэнсис с Паркером смотрели за поклажей. Лучи поднимающегося солнца ласкали фасад дома, и белая роза, украшающая гостиничную вывеску, вся так и светилась. Филипп и молодой человек, не сговариваясь, посмотрели на нее. Под грубо намалеванным девизом Йорков виднелся изначальный рисунок: лебедь, изображение которого тоже, впрочем, не отличалось большим изяществом. Какое-то время они не отводили глаз от вывески, а потом Филипп, увидев, что Трейнор уже подводит лошадей, рассмеялся и сказал: