Эпилог
Шотландия, 1816 год
Замок Россмори
Оторвавшись от письма, Катриона подняла голову. Роберт, ее муж, лежал, вытянувшись на полу, а их сынишка — Джеймс Чарлз Роберт Иденхолл — спотыкаясь, пробирался вперед вдоль дивана. Джеймс только-только учился ходить, крохотные ножки еще неуверенно держали его, поэтому малыш ходил лишь там, где можно было ухватиться за мебель.
Катриона усмехнулась, увидев, как Джеймс оглядывается вокруг, ища своими огромными темными глазами, полными детского любопытства, очередную подпорку. Двумя пальчиками он еще придерживался за край дивана, а пухлая ручка уже тянулась к столу, стоящему неподалеку. А потом пальчики отпустили диван, и мальчуган сделал два неуверенных, но уже самостоятельных шажка к столу.
— Он сделал первые шаги! — с восторгом вскричал Роберт. В его голосе слышалась гордость. — Ты видела? Нет, ты видела? Он сам пошел!
— Ну вот, с этого мгновения начнется особенное баловство, — заметила Катриона.
Отложив письмо в сторону, она присоединилась к своим мужчинам. Взяв непоседливого Джеймса на руки, женщина ласково поцеловала темноволосую головку малыша.
Роберт потерся носом о ее ухо.
— Наш сын в точности как его мать — вечно ищет приключений, — улыбнулся он.
— Да, но его бедной мамочке, как она ни старалась, так и не удалось добраться до конца одного очень интересного предприятия.
Вспомнив о сокровищах, Катриона бросила взор на книжные шкафы, выстроившиеся вдоль стен внушительной библиотеки Россмори. За последнее время книг здесь прибавилось. Несколько месяцев назад Роберт приказал привезти из Девонбрук-Хауса уцелевшие после пожара тома. Они решили, что будут жить в Россмори до тех пор, пока их дом в Ланкашире не перестроят.
Катриона просмотрела все книги, но ей так и не удалось найти карту, на которой было указано, где же спрятаны сокровища Красавчика Чарлза. Поэтому она пришла к выводу, что карта утеряна навсегда.
Повернувшись, Катриона увидела, что Джеймс, которому уже надоело ходить, решил передвигаться на четвереньках и теперь заползал под стол из зебрового дерева. Там на мягкой табуреточке спала огненно-рыжая Мэтти. Можно было не сомневаться: кошке недолго осталось нежиться в своем укрытии.
Катриона поднялась с пола.
— Надо дописать письмо Толли, если я хочу отправить его со следующей почтой. Он возвращается из Парижа через две недели. Кстати, в своем последнем письме он просил передать тебе, что купил себе жеребца, который уж точно обойдет Баяра. Толли привезет его с собой в Лондон. Его и Элизу.
Итак, Толли действительно завел в Париже роман и, более того, успел обвенчаться с Элизой во время последней поездки во французскую столицу. Она была дочерью аристократов, пострадавших во время революции. Им отрубили головы на гильотине. С тех пор Элиза жила у своей бабушки. И вот теперь лорд Шелдрейк ехал в Лондон, везя с собой молодую жену, ее бабушку и своего нового коня.
Роберт рассмеялся.
— Неужто он никогда не успокоится?
— Боюсь, что нет, — усмехнулась Катриона. — Кстати, Толли пишет, что в Париже он побывал у Иена Александера с Мерид. Мерид открыла магазин модной одежды на Рю-Паво, у нее уже очень много покупателей. Знаешь, у Толли сложилось впечатление, что многие лондонские модницы, которым она здесь шила платья, теперь ездят к ней даже в Париж. Но и французские дамы не отстают — они просто осаждают Мерид с просьбами подобрать для них фасон. — Оторвавшись от письма Толли, Катриона подняла глаза на мужа. Похоже дело Иена с перевозками тоже процветает. Герцог Девонбрук нахмурился.
— Неудивительно, — буркнул он. — Самое подходящее для него занятие.
— Не забывай, пожалуйста, что это он помог тебе купить картину, за которой ты охотился.
— Я и не забываю, — возразил Девонбрук. — А ты, в свою очередь, вспомни о том, что этот человек стрелял в меня, Катриона. Это не кто иной, как Иен Александер предал Энгуса и лишь чудом не погубил его. И, раз уж мы заговорили о нем, припомни, пожалуйста, что это он вступил в сговор с твоим кузеном сэром Деймоном!
Деймон… До сих пор Катриона не могла без содрогания вспоминать об этом человеке. Хотя сэра Деймона Данстрона давно не стало, горе, причиненное им, все еще терзало души людей, имевших дело с этим злодеем.
Вернувшись в Шотландию, в Россмори, Роберт и Катриона съездили в Касл-Крэннок. Выйдя замуж, Катриона получила замок родителей в наследство, а после смерти Деймона — и все имущество семьи Данстронов, так что владения четы Девонбруков увеличились почти вдвое. Но, бродя по темным и сырым коридорам родового замка, Катриона не могла не думать об ужасных убийствах, совершенных Деймоном.
В большом зале Касл-Крэннока висели портреты ее родителей. Глядя на них, девушка внезапно осознала, как надо поступить. Портреты сняли и отправили в Россмори, а герцог Девонбрук приказал сравнять Касл-Крэннок с землей. От величественного замка осталась лишь небольшая часовенка, в которой похоронены сэр Чарлз и леди Кэтрин. Рядом с ними появилась еще одна могила, в которой обрел наконец покой погубленный Деймоном новорожденный брат Катрионы. Его крохотное, полуистлевшее тельце, завернутое в одеяло, обнаружили в подвале замка. Перед похоронами малыша окрестили и нарекли именем Чарлз. Так завершилась эта зловещая история, сохранявшаяся преступником в секрете много лет.
А потом на месте Касл-Крэннока началось строительство — это Энгус Макбрайан сооружал для себя дом. Энгус стал управляющим поместья Девонбруков — он должен был помогать подданным герцога следить за тем, чтобы их жилища, давно нуждающиеся в ремонте, наконец-то были приведены в порядок, заботиться об урожае, вырастить который на неплодородных землях Шотландии очень непросто.
— Иен переменился, Роберт, — покачала головой Катриона. — Мерид пишет, что они вместе очень счастливы. Она уверена, что он сожалеет о содеянном.
— Ну да, теперь-то сожалеет, — с сарказмом в голосе произнес герцог. — Однако почему-то прежде ничто не помешало ему целиться и стрелять в меня из пистолета.
Катриона укоризненно посмотрела на мужа. Выдержав ее взгляд, Роберт неторопливо вздохнул.
— Ну что? — бросил он.
— Но ты же простил лорда Кинсборо, Роберт! — возмутилась женщина. — Ты даже отослал ему этот проклятый портрет его жены, чтобы он уничтожил его и уверился, что никто не сможет любоваться ее обнаженным телом! И даже, Форбс сидит в тюрьме! — возмущенно продолжала она. — Вполне можно все забыть и оставить эту гадкую историю в прошлом. Потерянного не вернешь, так что и травить себя не стоит. Так почему бы не?..
Ее прервал какой-то грохот, раздавшийся из-под стола. А через мгновение по библиотеке пронесся громкий рев Джеймса.
— Боже мой! — вскричала Катриона, подбегая к сыну. Схватив мальчика на руки, она ласково поцеловала ушибленную о стол головку ребенка. — Бедный мой мальчуган!
Джеймс быстро успокоился. Слишком уж быстро, потому что от слез его отвлекли не слова и поцелуи матери, а медальон, висящий у нее на шее.
— Видишь, как бывает неприятно, когда шалишь, — продолжала ворковать над сыном Катриона.
Сняв медальон, она дала его ребенку в руки. Но не прошло и минуты, как медальон выпал из еще неловких ручек, а сам Джеймс принялся что есть силы вырываться из объятий матери. Усадив непоседу на ковер, Катриона наклонилась, чтобы подобрать вещицу.
Только сейчас она заметила, что под столом, в том месте, где играл мальчик, что-то валяется. Подойдя ближе, она увидела, что выдвинут один из потайных ящичков огромного стола, в который они почему-то не заглянули, исследуя бесчисленные полки и ящики полосатого гиганта. Видимо, Джеймс ударился о потайной ящик головой, и тот сдвинулся с места.
Опустив глаза, молодая женщина увидела на полу маленькую книгу. Она подняла ее и, взглянув на обложку, удивленно протянула:
— Ну и ну! Роберт, — обратилась она к мужу, — а что, твой отец очень любил удить рыбу?