Отправившись к старичку, они обнаружили у него полный словарь «Лярусс». Хотя Левашов и не кончал института иностранных языков, он сразу понял безмерную ценность для Наташи этого словаря. Зная ее характер, он не сомневался, что она обрадуется ему куда больше, чем серьгам. Левашов немедленно забрал тяжелые, толстые книги и временно отнес их к Шурову.
А потом, по совету все того же Шурова, купил на всякий случай еще и гитару.
Сам Шуров, загадочно ухмыляясь, сообщил, что преподнесет им такой сюрприз, какого они никак не ожидают. Чувствовалось, что суть сюрприза вертелась у него на языке, однако он сумел удержаться.
Но уж если продолжать говорить о сюрпризах, то самый неприятный получил Левашов: его официально известили, что он вызывается свидетелем на заседание трибунала, который будет судить Рудакова. Общественным обвинителем был избран сержант Копытко.
Левашов бросился за советом к Шурову. Но тот развел руками:
— Моя работа закончена, брат, теперь все будет решать трибунал. Что делать? Ничего не делать. Раз вызывают, значит, иди, свидетельствуй. Вообще-то, не очень удачное совпадение получилось, прямо скажем, но переживешь.
…Открытое заседание военного трибунала проходило в помещении солдатского клуба. Зал был полон, и обычный негромкий шелест голосов изредка нарушало чье-либо громкое восклицание.
Левашов сидел потупив взор.
Ввели Рудакова. Тот неторопливо опустил свое огромное тело на скамью, поставленную напротив длинного стола, покрытого красным сукном. Стоявшие рядом четыре стула пока пустовали.
Рудаков равнодушным взглядом обвел зал и уставился в пол.
— Встать, суд идет! — прозвучал резкий голос коменданта суда, казалось, он подавал строевую команду «Смирно, равнение на середину!».
Председательствующий по делу, лысоватый майор юстиции, и двое народных заседателей — сержант и ефрейтор — заняли места за столом. Слева от них села молодая женщина — секретарь трибунала.
— Судебное заседание военного трибунала гарнизона, — начал председательствующий густым басом, никак не вязавшимся с его наружностью, — объявляется открытым. Рассматривается дело по обвинению рядового Рудакова Тихона Сидоровича в совершении преступления, наказуемого по статье двести пятьдесят пятой, пункт «в» Уголовного кодекса Российской Федерации…
«И надо же было, — тоскливо размышлял Левашов, — чтоб все так сложилось — приезд Наташи, свадьба и этот трибунал».
Острое чувство неприязни к Рудакову овладело им. Он смотрел на большое равнодушное лицо Рудакова, на огромные ладони, неподвижно лежавшие на коленях, и вспоминал прозрачную кожу Александра Рунова, его худую мальчишечью руку и толстую белую марлевую культю вместо второй…
— Свидетель Левашов, подойдите! — Он вздрогнул.
Закончился допрос свидетелей — командира отделения, разводящего, начальника караула, дошла очередь до него, замполита.
— Скажите, свидетель Левашов, как заместитель командира роты по политчасти вы интересовались поведением подсудимого, мнением о нем младших командиров?
— Да, — тихо ответил Левашов.
— И каким оно было?
— Единодушно отрицательным.
— А ваше?
— Лучше, чем у других…
— Что-что? Говорите громче, свидетель Левашов, вас почти не слышно. Повторите ответ.
— Мое мнение о Рудакове, товарищ председательствующий, — на этот раз громко, глядя на майора, произнес Левашов, — было несколько лучше, чем у многих других!
— Лучше? — удивился майор. — Почему?
— Рудакову удалось обмануть меня, товарищ председательствующий, а коллектив провести не удалось! — так же громко и твердо ответил Левашов.
Майор нахмурился, но ничего не сказал.
Левашов вернулся на свое место, а заседание продолжалось. Выступали свидетели. Эксперты. Сказал краткую речь прокурор.
Наконец слово взял общественный обвинитель — гвардии сержант Копытко.
Светлочубый, сероглазый, курносый, он казался сейчас суровым и непреклонным. Чувствовалось, что сержанта стесняют официальные рамки. Его наверняка долго наставляли перед судебным заседанием.
— От имени и по поручению личного состава роты, — начал он громко читать по бумажке, — я обвиняю Рудакова в совершении воинского преступления, повлекшего тяжкие последствия для юных граждан нашей страны. Долг каждого советского воина — свято соблюдать уставы. Бдительно нести караульную службу. Нам, гвардейцам, доверена высокая ответственность… — Голос его сорвался, он скомкал бумажку и, повернувшись к обвиняемому, закричал: — Ты же подонок, Рудаков! Таких, как ты…