— Нашли Магомаева по гастролям возить. Испортят гвардейца, — ворчал капитан Кузнецов.
Но Горелов по-прежнему отлично нес службу, работал над своим рационализаторским предложением, учил, когда мог, английский язык. Везде успевал, никуда не опаздывал. Оставался лучшим солдатом роты.
Когда десантники и другие приглашенные подразделения собрались в клубе, на сцену вышли начальник гарнизона, старшие офицеры. Левашов был немного огорчен, что «его» мероприятие превратилось во всеобщее. «Но нельзя же быть до такой степени эгоистом, — размышлял он. — Ничего, с помощью Горелова-третьего я сумею затащить Горелова-первого, хотя бы ненадолго, в роту. Запросто побеседовать с гвардейцами, посидеть в неофициальной обстановке».
Внешний вид Горелова обескуражил Левашова. Он ожидал увидеть могучего старца, седовласого и громкоголосого, этакого рубаку-ветерана. А к трибуне вышел невысокий, поджарый, интеллигентный генерал в очках без оправы, с Золотой Звездой и многоярусной орденской колодкой на груди. Такими представлял себе Левашов педантичных генштабистов. Только вот над академическим поплавком скромно притаились две золотые и три красные полоски — два тяжелых, три легких ранения…
У Горелова-первого было сухощавое, энергичное лицо, сквозь стекла очков смотрели умные, проницательные, с холодноватым блеском глаза, а гладко причесанные и еще густые волосы поседели далеко не везде. На вид ему можно было дать лет пятьдесят пять от силы, но уж никак не семьдесят. А между тем он воевал в гражданскую, в финскую, был добровольцем в Испании, прошел всю Отечественную.
«Что движет такими людьми, — с восхищением думал Левашов, — что дает им неиссякаемую энергию, помогает совершать немыслимые подвиги и все же оставаться сильными, увлеченными жизнью, а не утомленными ею?»
От Горелова-третьего Левашов знал, что Горелов-первый ко всему еще защитил кандидатскую диссертацию, написал книгу о тактике воздушно-десантных операций; очень много ездит, выступает, ведет большую работу в Комитете ветеранов войны. Если таков старший из Гореловых, то каков же Горелов-второй, не отставной, а действующий? А еще интереснее, каким станет Горелов-третий, если наденет генеральские погоны?
После недолгих размышлений Левашов пришел к выводу, что не так уж мало солдат, подобных Горелову-младшему, даже у них в батальоне. И наверное, генерал Добродеев ничем не хуже комдива Горелова-второго, так же опытен, энергичен, смел. Да и бывших командиров дивизий, корпусов, похожих на Горелова-старшего, тоже можно найти немало.
Потом Левашов подумал о себе. Он, конечно, далеко еще не генерал, но уже и не солдат. Как все сложится дальше? Вернее, как он хочет, чтобы сложилось? Что ж, послужит годок-другой, а потом постарается попасть в академию. И между прочим, если в будущем окажется достойным Академии Генерального штаба — отказываться от такой чести не станет. И нет здесь никакого тщеславия — коли выбрал себе профессию, то уж добивайся ее вершин. Так должно быть везде, и в армии тоже. Просто в армии все яснее и четче. И получение очередного звания является здесь делом естественным и необходимым. Но это вовсе не значит, что процесс формален. Сидишь сложа руки, а подошел срок — и оказываешься в следующем звании! Отнюдь! Прежде всего надо соответствовать должности.
В армии обычно как все происходит? На капитанскую должность назначают старшего лейтенанта, на генеральскую — полковника. Послужи, докажи, что справишься с более ответственным делом, — и получай очередное звание. А не доказал, засиделся в своем звании до предельного возраста — милости просим на заслуженный отдых. И нет в частях месткома, нарсуда, где любой бездельник будет годами доказывать, что он непонятый талант и быстрее всех сослуживцев решает кроссворды!..
Генерал Горелов рассказывал увлекательно. Он был блестящим оратором, тонко чувствующим аудиторию, умеющим увлечь ее, говоря без нотаций и поучений, беря слушателей образным примером и глубокой мыслью. Он вспоминал о гражданской войне, о сражениях в Испании, о битвах в Великой Отечественной. И десантники, затаив дыхание, слушали рассказ о том, как с годами и десятилетиями менялось оружие, военная теория, уровень подготовки солдат и командиров, а вот моральный дух, любовь к Родине, верность делу, которому служишь, оставались неизменными во все времена. И у стен Петрограда, и у стен Мадрида, и в ледяных ловушках линии Маннергейма, и в пылающих руинах Сталинграда…