Левашов улыбнулся про себя, вспоминая эту поучительную историю. Произошла она на третий месяц его пребывания в роте. Майор Субботин пригласил Левашова к себе. Беседа проходила, как пишется в официальных коммюнике, «в теплой, дружественной обстановке». И вдруг в конце, словно невзначай, майор спросил:
— Как идет подготовка к политзанятиям?
— Готовлюсь, занимаюсь, конспектирую, до полуночи засиживаюсь, — улыбаясь, ответил Левашов.
Тон беседы был непринужденным, и он не заметил еле уловимой нотки строгости, прозвучавшей в вопросе майора Субботина.
— Нет, — нахмурился тот. — Я имею в виду не вашу личную подготовку, а состояние дел во всей роте.
Левашов удивленно вскинул глаза на майора.
— Так все же офицеры были у вас на семинаре!
— И как? — задал Субботин неожиданный вопрос.
— В каком смысле? — не понял Левашов.
— Ну, в какой степени они усвоили материал семинарских занятий? — В голосе Субботина сквозило легкое раздражение. — Как готовятся офицеры к занятиям во взводах? Например, лейтенант Гоцелидзе. Хорошо ли он провел занятие по последней теме?
Левашов молчал. Молчал потому, что занятие это Гоцелидзе провел бестолково. Левашов сам на нем присутствовал и уже имел по сему поводу с Арчилом неофициальный, но нелицеприятный разговор. Молчал потому, наконец, что не хотел выносить сор из избы, считая, что разберется сам.
Но и врать начальству Левашов не умел.
— Неважно прошли занятия, — нехотя ответил он.
— В чем причина? — настаивал майор Субботин, теперь он уже спрашивал требовательно и резко, «дружественная атмосфера» улетучилась. — Говорил плохо? Тему не изучил? Плана не составил? В чем причина его неудачи?
— Да нет, — мямлил Левашов. — Говорил он неплохо и тему знал. Но примеры подобрал отвлеченные, с жизнью подразделения их не увязал…
— И что вы сделали?
— Объяснился с ним потом (после памятного случая с Томиным Левашов уже остерегался делать замечания офицерам в присутствии подчиненных), подсказал, что к чему, объяснил методику, предупредил, что снова приду проверю…
— А план?
— Что план?..
— План занятий у него был толково разработан?
— Элементарный был план, — пожал плечами Левашов.
— Почему же? — У майора Субботина была неприятная манера своими вопросами ставить людей в тупик.
— Не знаю… — Левашов действительно не знал, что отвечать.
— Так я рам сам скажу — почему. — Майор заговорил резко, буравя собеседника холодным взглядом немигающих глаз: — Потому, что вы ему не помогли! Ах, у него примеры не те! Так подсказали бы нужные! Почему это выяснилось после занятий, а не до? Отчего вы не проверили его план и конспект предварительно? Вы, товарищ Левашов, отвечаете не только за то, как проводите занятия сами, но и за то, как это делают все офицеры роты. Что вы на меня так смотрите? Вы кто, заместитель по политчасти или инспектор из политотдела? Пришел, видите ли, сторонний наблюдатель, посидел на занятиях, засек ошибки и соизволил указать на них командиру взвода. А что ошибки эти произошли по вашему недогляду, вам, разумеется, и в голову не пришло? Нет, уж будьте любезны с каждым из руководителей занятий предварительно посидеть и проверить его готовность, помочь, если надо, подправить план, поломать голову над примерами, коль они неудачны…
В ту пору Левашов еще болезненно переживал, получая такие вот взбучки от начальства. Вскипал и бросался исправлять допущенные ошибки. Со временем все вошло в норму, его отношения с людьми превратились в настоящую творческую работу, в интересные беседы, в поиск…
Вот эту его работу и отметил Цуриков в своем очерке, утверждая, что приобретенный при этом опыт, умение найти главное в общении с людьми, психологические навыки и многое другое помогли Левашову уверенно и твердо выбрать правильные решения в сложной обстановке борьбы с пожарами.
Так или иначе, очерк произвел впечатление даже на начальство. Начальник гарнизона, встретив Левашова, пожал ему руку, похлопал по плечу. Майор Субботин предложил поделиться опытом с трибуны гарнизонного совещания, а потом, притворно вздохнув, заметил:
— Вон когда чемпионов прославляют, они всегда про своих тренеров доброе слово говорят, а я газету до дыр протер, но что-то не нашел, чтоб ты меня поблагодарил. Конечно, растут люди, в знаменитости выходят, где уж тут о наставниках помнить…
Но чувствовалось: и он гордится тем, что про его батальон написали в центральной прессе.
То были редкие праздники.
Однако главным оставались хлопотливые будни.
Они складывались из политзанятий, комсомольских собраний, политинформаций, совещаний, работы с активом, с комсгрупоргами, редакторами боевых листков, с бюро, с пропагандистами; из постоянных проверок, наблюдений, похвал, строгих внушений и поучительных бесед; из поисков, находок и неудач, служебных радостей и огорчений. Буднями были занятия роты, на которых Левашов не только присутствовал, но и активно в них участвовал. Буднями были советы, а порой и споры с капитаном Кузнецовым, разговоры с командирами взводов, вызовы к начальству, срочные задания и задания повседневные…