Саперы, быстро расчехлив машины, повели их к месту сбора — большой роще на возвышенности, переходящей в лес. Слегка кренясь, грузовики шли по ровному полю, иногда проваливались в неглубокие рытвины и, взревев моторами, выбирались из них.
Левашов сел в первую попавшуюся машину. Он хорошо знал водителя — рядового Лосева. Это один из его активистов, редактор взводного боевого листка, мечтающий когда-нибудь стать поэтом, но лишенный, как говорится, малейшей божьей искры. Это не мешает ему писать по любому поводу стихи, помещать их в боевом листке, а потом переписывать в тетрадку, которых у него набралось уже добрый десяток.
— А, товарищ гвардии лейтенант! — весело и возбужденно воскликнул он. — Вот дали! Десантировались точно, хоть часы проверяй! Собрались моментально. Замкомвзвода тут рулил. А что рулить? Порядок, будто дома на занятиях, а не в бою. — Он ловко и уверенно провел машину по неровному склону, не переставая говорить: — Я тут, товарищ гвардии лейтенант, поэму для боевого листка сочинил. Хотите, прочту? — И, не дожидаясь ответа, еще громче, нараспев, начал декламировать:
Он замолчал.
Выждав немного, Левашов спросил:
— А дальше?
— Все.
— Вся поэма?
— Вся.
— Ну что ж, молодец, — похвалил Левашов. — Не всякий сумеет написать такую короткую поэму.
— Верно, — откликнулся довольный похвалой Лосев. — Краткость, говорят, — сестра таланта…
Левашов соскочил с подножки и быстрым шагом направился к капитану Кузнецову, уже присмотревшему себе наблюдательный пункт. Стоя, как всегда, по стойке «смирно», тот хмуро и деловито отдавал приказания. Доложив о прибытии, Левашов пошел по подразделениям выяснять, нет ли ушибов, растяжений, все ли благополучно приземлились и, вообще, как настроение людей. Старший лейтенант Русанов в свою очередь проверял, не повреждена ли после выброски техника.
Саперы тем временем начали отрывать окопы. Обычно эта работа, особенно у новичков, вызывает наибольшую досаду и раздражение. Роют, роют, а зачем рыть? Там, в непосредственной близости от «противника», еще понятно, а здесь для чего? А то еще бывает: только отроешь — бац! — и перебазирование. Там заново рой. Иной раз трижды сменишь позицию, как крот, щелей нароешь, да так и не воспользуешься.
Левашов знал такие настроения и неизменно присутствовал на земляных работах. Подбадривал солдат, шутил, рассказывал поучительные истории из времен войны. Порой и сам брался за лопату.
— Вот писатель Симонов, — заводил он разговор, — в своих дневниках приводит беседу со старым опытным солдатом, бронебойщиком, подбившим несколько танков. Тот знаете, что говорил? «У меня с собой большая лопата, не бросал ее никогда». Большую, не малую лопату таскал! Понимал, как важно хорошо окопаться.
Левашов вспоминал и то, как настойчиво твердил им в училище преподаватель фортификации, изобретательный на педагогические приемы майор:
— Окопы ройте так, словно собираетесь год в них сидеть! Чтоб удобно было, надежно, крепко. На сон, на еду — понимаю — может времени не хватить. На окапывание должно найтись всегда! Ясно?
Однажды, обнаружив курсанта, поленившегося соорудить себе достаточно глубокую ячейку, а так, «нацарапавшего — по выражению майора — блюдце», он приказал ему залезть туда, и сам, усевшись рядом, начал изо всей силы махать толстой палкой над бруствером.
— А? Как? — кричал майор. — Вот пули летят! Вот пулемет садит! Вся местность под огнем! Что? Удобно вам? А противник час ведет огонь! Два ведет! А вы можете нос высунуть? — Скрючившийся в своем «блюдце» в три погибели курсант, когда выбрался, еле разогнул затекшую спину. Майор же осуждающе смотрел на него и приговаривал: — Видите теперь? Ну какой из вас сейчас боец? В атаку можете пойти? Да и стрелять-то как следует не можете. А почему? Потому, что лопаткой поковырять вам лень! — После такой науки курсант отрывал себе не окопы — окопища, так что майор однажды заметил: — Ладно. На этот раз перестарался. Все-таки не дзот строишь.
Но чувствовалось, что он доволен своим учеником.
Наконец проверка техники и окапывание были закончены. Офицеры собрались возле капитана Кузнецова, маясь ожиданием. Оно — самое томительное состояние и на войне, и на учениях.
Где-то вдалеке гремел «бой», особенно ожесточенный на правом берегу. Прошло достаточно времени с тех пор, как, судя по шуму взрывов, была выполнена одна из главных задач десанта: уничтожение ракетных установок «северных». Туда ушел взвод Гоцелидзе, приземлившийся одним из первых. К тому времени разведчики уже нащупали точное место расположения огневых позиций ракетного подразделения и саперы Гоцелидзе должны были разведать систему инженерной обороны района, а в случае нужды — проделать проходы в минных полях и заграждениях.