Десятки людей потом разбирались в этом. Бесчисленным проверкам и перепроверкам подвергались парашюты, подвесные системы, сумки, документация. Проверялось качество укладки, уровень подготовки, работа офицеров и занятия солдат того подразделения, в котором служил десантник. Виновный обнаружился очень скоро — им оказался сам спасенный Левашовым солдат, проявивший роковую небрежность при укладке парашюта.
Были сделаны выводы, вынесены взыскания, намечены меры, чтобы подобного не повторилось. Тем более что это был первый случай за всю историю.
Командующий ВДВ объявил Левашову благодарность. Капитан Кузнецов поздравил его, сказав «молодец», но тут же, нахмурившись, обозвал растяпой виновного солдата и потом еще долго осуждающе разбирал его проступок.
К счастью, солдат был из другой роты…
А Левашов с еще большим энтузиазмом продолжал свои тренировочные прыжки. Пока наконец капитан Кузнецов не сказал ему ворчливо:
— Слушай, Левашов, ты все-таки заместитель по политической части, а не инструктор парашютно-десантной службы. Пусть уж этим занимается Русанов, это его хлеб. А то, боюсь, скоро тебя в спортивную команду заберут. Сколько прыжков набрал?
— В армии двадцать.
— Ну вот видишь, это за считанные месяцы. Успокойся, еще напрыгаешься…
Но чувствовалось, что командир роты доволен своим заместителем. Боеготовность — считал он — главное. А что это за замполит, который прыгает хуже подчиненных?
Но все те прыжки были, по существу, учебными, тренировочными. Теперь предстоял первый, почти что боевой, в условиях учений.
Левашов приметил высокую пышную ель, по лапам которой можно было мягко соскользнуть к земле, не рискуя зацепиться за ветки. Он постарался так направить парашют, чтобы замысел его удался.
Скорость приземления всегда оказывается меньше, нежели думаешь. Он рассчитал правильно. Еловые ветки смягчили удар, не зацепили парашют, и Левашов, коснувшись земли, сумел даже удержаться на ногах.
Огляделся по сторонам. Десантники снимали с деревьев парашюты, помогали застрявшим в ветвях товарищам, приводили себя в порядок, разбирали снаряжение. А сверху, сквозь густую зелень, с треском врывались в лесную тень все новые и новые парашютисты.
Наконец десантирование закончилось, парашюты были собраны и рота выстроилась под деревьями в походную колонну.
…Они шли лесом. Лесом, у которого не было ни конца ни края. Когда Левашов вспомнил перелет и те долгие часы, пока самолет мчал их над зеленым океаном, ему стало не по себе. Тут не то что за неделю, за месяц не выберешься на дорогу. Где-то в этом зеленом массиве притаилась стартовая площадка ракет «противника». Ее следовало отыскать и ликвидировать. Известен был лишь приблизительный квадрат.
Капитан Кузнецов выслал вперед разведку и повел роту по компасу, других приборов не было.
Шли весь вечер, а когда стало совсем темно, остановились на привал. Идти ночью было невозможно, даже днем возникали немалые трудности.
Разбили палатки, развели бездымные, упрятанные в ямы костры, распаковали сухие пайки. Солдаты чувствовали себя бодро, то и дело раздавался смех. Никто еще не устал, новизна учений, жажда приключений возбуждали любопытство первогодков.
Левашов собрал комсгрупоргов. Выпустили боевые листки, которые повесили на деревьях. В них отмечалось мастерство десантников — при таком сложном приземлении ни одного несчастного случая. Рассказывалось о взаимопомощи, находчивости солдат.
Среди других Левашов прочел заметку и о том, как рядовой Рудаков, повиснув на дереве сам, удерживал за стропу товарища, который иначе упал бы с большой высоты, до тех пор, пока не подоспела помощь. Потом он же разыскал в чащобе и в одиночку дотащил в расположение тяжелый контейнер с боеприпасами.
Добросовестный и аккуратный Букреев, приземлившийся одним из первых, снимал по заданию Левашова на пленку все перипетии десантирования и первого перехода. При этом он проявлял недюжинную операторскую выдумку: залезал на деревья, в поисках интересного ракурса ложился на пути следования, так что солдаты едва не наступали на него. Режиссировал лейтенант Гоцелидзе, как обычно, с рвением выполнявший новое поручение.
Поужинали и легли спать.
Левашов обошел посты охранения, а потом долго сидел у входа в палатку.
Сквозь густые ветви лишь иногда пробивались вспышки далеких звезд. Где-то над лесом брела по черному небу луна, но только в одном месте ее голубой свет скользнул к подножию деревьев, разбросал по корням и мшистому ковру жемчужные блики.