— А он спать лег, — фыркнул кто-то, — чего ему радио слушать. Что во сне увидит, о том и расскажет.
Раздался смех.
Внесли в собрание свою лепту и новички. Один из «раненых» предложил:
— Ну что нас все несут и несут! Честное слово, совестно людям в глаза смотреть. Раньше так в Африке этих, как их, плантаторов негры носили. Все мучаются, силы тратят, а мы себе полеживаем, отдыхаем, жир накапливаем. Я предлагаю меняться. Километр меня несут, километр я кого-нибудь несу. Пусть вся рота по очереди отдыхает, а?
Загалдели все сразу. Новички поддержали своего товарища. Старослужащие от души веселились.
— Хорошо рассуждаешь, — сказал один из них. — Жаль «убитых» не прихватили, они б тоже подсобили. Ты как думаешь, в бою раненые так вот и будут с носильщиками меняться? Да?
— Так то же в бою…
— А у нас что, не бой? Для чего мы на учения ходим, в походы? Уж скажи прямо — раз не бой, почему бы нам вертолетики не подать или колясочки тоже неплохо! А нет их! «Раненые» есть, и бросать их не имеем права. Тебя ли, меня ранили — второе дело. В этом выходе я тебя несу, в другом — ты меня понесешь, попотеешь…
Левашов не вмешивался в ход собрания, да в этом и не было нужды, он только с интересом слушал. Это тоже была командирская учеба.
— Никогда не зазнавайтесь, товарищи курсанты, — говорил им в училище преподаватель психологии, — не считайте зазорным поучиться и у своих подчиненных. Ваша профессиональная подготовка наверняка выше, чем у любого вашего солдата в отдельности. Но коллективный солдатский опыт — великая вещь. Коллективная смекалка, коллективная интуиция. Прислушивайтесь, присматривайтесь, может быть, не к Иванову или Петрову, а ко всему взводу. Поверьте, многому научитесь. И авторитету вашему это никак не повредит. Первое качество командира, политработника тем более, — разглядеть за взводом, за ротой каждого человека в отдельности, а за каждым из людей увидеть взвод, роту, коллектив, частью которого он является.
Вот и нынче Левашов намеревался выступить на собрании с назидательной речью и боялся лишь того, чтоб не оказаться единственным выступающим.
Вышло наоборот: он молчал, комсомольцы же с жаром, с искренней заинтересованностью, с гордостью, с возмущением, с удовольствием, с доброй иронией разбирали учения и мерили свои ошибки куда более строгой мерой, чем собирался это сделать он сам. После собрания Левашов долго еще сидел и размышлял.
…Шли уже который день.
Капитан Кузнецов провел свою роту по широкой дуге, и теперь, по всем расчетам, они приближались к «линии фронта». Имелось узкое, отмеченное на карте место, где ее можно было перейти, — на стыке двух полков «противника». Там перпендикулярно «линии фронта» протекала река. И капитан Кузнецов принял смелое решение воспользоваться ею.
Собрав офицеров, он сообщил:
— Небо облачное, луны нет, пойдем вплавь, у высокого берега. Там тень, берег заросший, ничего не увидят. Главное, чтоб бесшумно. Один чихнет, считай — все насмарку.
— Можно и по центру реки, — высказал свое мнение старший лейтенант Русанов. — Она довольно широкая. С берега нас трудно будет заметить.
— Я уж думал, — сказал капитан Кузнецов, — но, во-первых, там светлее, а потом, боюсь, новички не осилят. Плыть-то метров пятьсот, не меньше. Придется на этот раз возле бережка. — И тоном приказа добавил: — Сегодня отбой в двадцать часов. Личный состав тщательно проинструктировать. Если нужны плотики — сделать. — Он повернулся к Левашову: — Главное, чтоб поняли — это тот случай, когда от выдержки одного зависит судьба всех. Пусть старослужащие еще разок поговорят с молодежью. Кашу маслом не испортишь.
Безмерно усталые, давно забывшие о горячей пище, солдаты переживали сейчас нервный подъем. Они понимали, что это последнее испытание, последнее усилие, а там — домой.
Ужинали одной земляникой. Казалось бы, как может молодой, здоровый парень насытиться ягодами! Но здесь были целые поля ее, и наиболее терпеливые и удачливые поедали вкусную ягоду в достаточном количестве.
Спали крепко. Проснулись почти мгновенно. Ночь преподнесла им прощальный подарок. Она была непроглядно темной и дождливой.
Десантники долго шли, подбираясь как можно ближе к позициям «противника». А когда, закрепив на спине оружие, спустились в реку и поплыли — кое-кто толкая впереди крохотные камышовые плотики, — крупный дождь забарабанил теплыми каплями по холодной воде. Все наполнилось шуршащими и булькающими звуками ливня, упорного, монотонного, ровного. За этим шумом не слышны были и без того тихие движения плывущих. Плыли по течению. Благоприятное течение было одной из главных причин, побудивших капитана Кузнецова выбрать именно этот способ перехода «линии фронта».