— Садитесь, Рудаков, — предложил дознаватель, он перебирал лежавшие на столе бумаги. И Левашову вдруг подумалось, что этот спокойный и симпатичный артиллерийский капитан назначен, видимо, дознавателем совсем недавно, что короткая специальная подготовка, которую он прошел, отнюдь не шуровская школа МВД, и похоже, что следственная работа не по душе этому строевому офицеру. Но раз приказано, значит, надо. Он старается выполнить все получше, а коли Шерлок Холмс из него не получается, то тут ничего не поделаешь.
— Так, — протянул дознаватель и, взяв ручку, приготовился писать. — Назовите, Рудаков, вашу фамилию, имя, отчество.
Солдат удивленно посмотрел на капитана:
— Так вы ж сами ее называете, товарищ гвардии капитан. Рудаков моя фамилия.
Дознаватель слегка покраснел:
— Имя, отчество?
— Тихон Сидорович.
— Сообщаю вам, что вы вызваны для допроса в качестве свидетеля по делу о хищении тринадцатого июля сего года взрывчатки — четырех толовых шашек с временного склада имущества инженерно-технической роты. Вы обязаны показать без утайки все, известное вам по делу. Предупреждаю вас, что за отказ от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний вы несете уголовную ответственность. Вам ясно, что я сказал?
— Свидетелем? — растерянно переспросил Рудаков. — Я ничего не знаю, товарищ гвардии капитан, каким еще свидетелем?
— Повторяю: свидетелем по делу о хищении взрывчатки со склада вашей роты. Повторяю: за ложные показания будете нести ответственность. Теперь поняли?
— Понял… — ответил Рудаков, однако из выражения его лица явствовало, что он по-прежнему ничего не понимает.
Он опять вопросительно взглянул на Левашова, но тот смотрел в окно.
— Тогда подпишите вот тут. — Дознаватель повернул бумагу к Рудакову и приподнялся, внимательно следя, где тот ставит свою подпись. Затем продолжал: — В тот день, тринадцатого июля с двадцати до двадцати четырех часов вы несли сторожевую службу у временного склада ротного имущества, так?
— Не понимаю, — Рудаков страдальчески наморщил лоб.
Дознаватель покопался в папке и протянул ему несколько бумаг.
— Предъявляю вам постовую ведомость. Кроме того, командир вашего взвода гвардии прапорщик Томин и начальник караула гвардии сержант Рыгалов, а также разводящий гвардии ефрейтор Попок подтвердили, что на посту у склада в тот день и в те часы стояли именно вы, Рудаков.
— Не знаю, — пожал плечами солдат, даже не заглянув в бумаги, — раз говорят, значит, стоял. Помню только, что был в карауле…
— Расскажите все, что вам известно о хищении взрывчатки.
— Да каком хищении, товарищ гвардии капитан? — Рудаков вскочил. Его огромное тело, казалось, заполнило всю комнату. — Ничего я не брал… не похищал! Ничего не знаю!
— Садитесь, Рудаков. — Капитан сделал нетерпеливый жест рукой. — Разъясняю: никто лично вас в хищении не обвиняет. Но оно произошло во время несения вами службы часового на посту. Вам что-нибудь известно об этом?
— Нет, — Рудаков медленно опустился на стул и вдруг снова взвился: — А почему моего? Может, там кто другой стоял? Леонтьев, который меня сменял, или еще кто.
Дознаватель опять покопался в бумагах:
— Алексей и Николай Руновы заявили, что тринадцатого июля между двадцатью одним и двадцатью двумя часами они проникли через проволочное ограждение и, воспользовавшись тем, что часовой спит, похитили упомянутую взрывчатку. Склад в это время охраняли именно вы.
— Не знаю, ничего не знаю, мало ли чего наговорят эти, как их… При мне никто никуда не залезал.
— С поста вы не отлучались? Не спали?
— Да что вы, товарищ гвардии капитан!
— Значит, не спали, Рудаков? Еще раз спрашиваю.
— Никак нет! Ошибка какая-то, напутали ваши, которые тут пишут…
— Они не только мои, они ваши товарищи, и не они писали, а я записал с их слов. Значит, дежурство прошло спокойно, вы не спали, с поста не отлучались, охраняли склад бдительно и никто в него не проникал? Так я вас понял?
— Вроде так.
— Не вроде, а так или не так?
— Так.
— Тогда прочтите, правильно ли я записал ваши ответы, и подпишите.
— Чего мне читать. Вы лучше знаете…
— Прочтите внимательно, Рудаков. И если все правильно, подпишите.
Рудаков неуверенно взял протокол допроса. Читал он очень долго, шевеля губами, некоторые места перечитывая по два раза.
— Прочли? Все верно?
— Прочел.
— Подпишите вот здесь.