Поднимался рассвет, солнце уже прогревало песок с неимоверной скоростью.
-Наверно нам будет не жарко в аду? Не правда ли?
Верблюд оставил эту реплику без внимания, видно он никогда не задумывался о том, куда он потом попадет. Да и есть ад или рай для верблюдов, даже такого величественного как Камар?
- Гляди мы не первые, кто выбрался в пустыню в затишье. Вот тут караван проходил небольшой, голов тридцать, тут зверье мелкое бегало. Не одни мы тут. А вот и свежие следы, ночью только.
Проходя холм за холмом, все дальше углубляясь в пустыню. Арист вспоминал свое детство. Они жили тогда в городе, обычные дома на берегу небольшого озера. Прекрасный вид открывался из детской, на голубую гладь, извилистый инжир и финиковую рощу на горизонте. И воздух спокойный и свежий, без дикого завихрения песка, готового забраться и в нос и в глаза. Рай.
Но видно кровь матери была сильнее, и он с самого детства сбегал в пустыню, пренебрегая водной гладью. Он так и не научился плавать. Когда родители умерли, ему всего исполнился восьмой год, он ушел, став кочевником.
Сильным он был, а еще упёртым и злым, только это и помогло ему выжить. Сын арабки и еврея. Двух разных, противоречивых религий, мусульманство и иудаизм. Он не прижился ни там, ни там. Он ненавидел городских детей, слишком разные стремления и помыслы. Городские отвечали ему тем же. Босоногий мальчишка с черными горящими глазами, непримиримый ни к одной вере, не исполняющий ни одного закона, кроме закона силы. Очень часто отец его вытаскивал из драк, мать проливала горькие слезы, пусть даже он и не видел ее слез, не принято было у арабок показывать свои чувства. Мать он понимал и любил больше чем отца, но поделать с собой ничего не мог, и еще много материнских слез было пролито по блудному сыну. Но его вера пустыня, его бог ветер.
Сколько лет прошло, все давно покрыто пылью времени, а он ни разу не посетил могилу отца и матери. Но он их помнит, а значит они с ним.
Первые годы жизни в пустыни были самыми тяжелыми. Да в детстве он сбегал сюда, но прогулки под луной или жарким солнцем, ничто по сравнению с познанием жизни пустыни. Когда просыпаешься и видишь вокруг лишь песок. Когда от жара лопаются губы и горит лицо, если его не закрыть платком. Когда еда это вяленое мясо и сушеный инжир в долгом пути. Вместо половых досок - ковры, расстеленные прямо на песок. Ночью настолько холодно, что подумываешь о теплом доме. Но самое страшное, это нехватка воды. Он так привык мыться раз в день, и не сразу привык к обычаю кочевников. Когда свободная одежда прилегает только к плечам и мелкий песок обмывает тело, очищая от соленого пота, шлифуя от частичек отмершей кожи. Настоящие кочевники моются только два раза в жизни, при рождении и смерти.
От воспоминаний Арист невольно вздрогнул. Камар почувствовал настроение хозяина, повернул голову и замедлил шаг.
- Все хорошо, идем.
Верблюд мотнул головой и снова ускорил шаг.
Как было больно, когда впервые распухли ноги, из-за горячего песка. Он не мог даже ходить, лежал в палатке, целыми днями. Ноги покрылись язвами и начали гнить, мальчик почти умирал, питаясь финиками и остатками воды. Ему было так жалко себя, хотел домой, проклиная, что не остался в городе, не стал обычным человеком, не окончил школу, не научился плавать. Мысль о воде была мучительна, почти сводила с ума. Он был один в пустыне, без еденного источника воды рядом. Грязный и оборванный. Этого хотел, когда мечтал о свободе? В полубреду мальчик услышал, как открывается полог палатки. Лунный свет осветил смуглое лицо в серой, почти черной куфие.
-Так, что у нас тут.
- Он внимательно осмотрел меня, мальчика восьми лет. Посмотрел на ноги, прощупал их. Он сжал тогда зубы от боли, но не промолвил ни единого звука. Но когда мужчина принес нож и разжёг костер возле палатки, забился в угол, скуля от ужаса.
-Если ты не перестанешь себя вести как струсившая девчонка, то останешься без ног.
Не было выбора, он терпел, когда ему вскрывали и промывали язвы, когда прижигали ноги раскалённым железом. Со временем такая медицина стала привычна, но этот раз он не забудет никогда.
Его звали Джабир, он был старым кочевником, сопровождал караваны, редко сидел на одном месте. Ни семьи, ни детей. Оборвыш стал его сыном. Два года он обучал найденыша традициям бедуинов, показывал, как выжить в пустыни. Говорил, что она живая, ее надо любить и уважать. Я внимал, изучал, спрашивал. Жизнь кочевников, особенно сопровождающих больших караванов, трудна и опасна. Набеги случались часто. В одном из таких набегов украли Ариста. Что же было дальше? Дальше были прекрасные арабские скакуны. Он был молод и наивен. В нем не было жажды нажив, но мальчик мечтал показать себя. Душа стремилась к приключениям их он и нашел.
Шайка Джахмы(18), называющая себя черными скорпионами, была хоть и не очень могущественной, но вполне удачливой. За годы, проведенные под его началом, Арист научился стойкости и выносливости, уверенности и жестокости. Зверства, которые творил, вселяли ужас в души бедуинов. Он был очень жесток. Да, по праву было дано имя Дари. Только благодаря ему, шайка средней руки, стала вселяющей ужас. При одном упоминании об Аахреб эль мельх у людей вставали волосы на голове.
Трудно сказать, откуда это в нем появилось. Почему убивал, когда можно было только ранить, почему не миловал ни своих, ни чужих? Стремился доказать что-то? Но что можно было доказать убийством и грабежом? Реки крови были пролиты, и не всегда добыча стоила этого.
- Бедуин, "белый воин", помогающий и охраняющий - пусть это будет моей сутью. Поныне и навеки - клялся он пустыне.
Разбойничья жизнь теперь претила. Но тогда давала власть, он гордился славой жестокого воина. С бессмысленной отвагой нападая на противника превышающего число их группы. Надеялся только на себя, на молодость и бесстрашие. Это и сгубило.
Караван в пятьсот голов. Тридцать хорошо обученных разбойников и пятьдесят вооружённых человек, ждавших нападения. У них не было шансов. Все были убиты, кроме него. В назидание остальным он был привязан к столбу, его ожидала долгая и мучительная смерть. Пустыня, голод или просто жажда, должны были забрать его жизнь. Три долгих дня он думал. Он думал, когда жара почти вводила в беспамятство, а холод пробирал до костей. Ветер стал приносить песчинки, готовя могилу, потихоньку засыпая его. Не одеждой, мудростью он стал белым воином пустыни. Через три дня следующий караван подобрал его. Его не узнали, да и можно ли было узнать в сожжённом на солнце человеке с смирившимися, почти потухшими черными глазами - разбойника вселяющего трепет и ужас.
Арабского скакуна сменил верблюд, сначала обычный желтый бактариан(19), а потом ему подарили Камара и он уже никогда больше с ним не расставался.
Ночное небо в пустыне, это что-то особенное. Столько звезд, что плохо видно созвездия. Сплошной ковер сверкающих точек. Млечный путь окрашивает небо разноцветным лоскутом. Неправду говорят, что ночное небо черное. Нет, оно синее, фиолетовое с розовым отливом и мириадами ярких звезд. Тот, кто видел ночи в пустыне, не забудут их никогда.