Кнут и пряник, прекрасно. Никогда не любил этот метод.
— Я смогу вернуться обратно, в свой мир? — вежливо, как смог, спросил я. Даже голос не дрожал, хоть фантомная боль и не отступила.
— Ты хочешь вернуться туда, где тебя убили? — удивился капюшон и не дал мне ответить: — А, месть. Краткий миг удовольствия. Что же, дело твоё. Повторяю — отправишься туда, куда захочешь. Если справишься.
— И в какой мир я попаду сейчас?
— Он во многом похож на твой, человек, — снизошло существо до пояснений. — Но боги не оставили его, как мир, откуда ты пришёл. Поэтому он развивался иначе. И сейчас тебе будет дан единственный выбор. Сила или знания?
— И то, и другое можно? — обнаглел я.
Ну а что? Вдруг можно, а я такой шанс просру. Гигант покачал головой, волк фыркнул и отвернулся. А я задумался. Знания и привели меня сюда. Не помогли они и распознать предателя.
— Сила, — решил я и спохватился: — А как иначе мир развивался?
— Сейчас и узнаешь… — уклончиво ответили мне и так я оказался в чужом, умирающем теле.
Из забытья меня выводят голоса. В ушах гудит, тело затекло и память не торопится объяснять, где я и что со мной. Сначала я вообще не могу разобрать ни слова и кажется, что это чужой язык. Но в голове постепенно проясняется.
— Тебе не обязательно проводить тут столько времени, — в мужском голосе звучит недовольство. — Его жизни больше ничего не угрожает. У нас есть и другие обязательства.
— Я буду там, где считаю нужным, — женский я узнаю — она называла меня сыном и грозилась кого-то убить. Её голос смягчается: — Извини. Я слишком долго ждала его возвращения. И сразу чуть не потеряла.
— Я понимаю тебя, дорогая, — мужчина тоже меняет тон на более тёплый. — Мы знали, что ритуал посвящения может быть опасен. Я тоже беспокоился. И пусть случившееся во время ритуала действительно необычно, но наш сын выжил — это главное сейчас.
Ясно, мать склонна к гиперопеке. Отец вроде адекватный. Надеюсь, в маменькиного сыночка играть не придётся, такое у меня точно не получится. Надо разобраться, как себя вести. Каким бы ни был новый мир, сомневаюсь что тут нормально относятся к захватчикам тел.
Я решаю и дальше притворяться, что не пришёл в себя. Надо обдумать стратегию поведения. Но меня тут же предаёт новое тело — онемевшие конечности начинает отпускать. Я непроизвольно дёргаюсь и открываю глаза.
Просторная светлая комната, вроде жилая, на больничную палату не похоже. Передо мной стоят двое. Не старики, лет по сорок, может чуть больше. Сколько же лет мне?
Женщина в строгом платье, современном. Такое вполне может быть и в моём мире. Немного полновата, но все ещё благородно красива.
Мужчина, в белой рубашке и тёмных брюках, идеально выглаженных. Прямая спина, поднятая голова, взгляд, осанка — всё выдает в нём военного.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он, опередив шагнувшую ко мне мать.
— Я… — в голове проносятся мириады идей и ни одной достойной. — Где я? Кто вы? Я… я ничего не помню.
Чёрт, вариант вырывается не из лучших. Я изображаю страдальческие муки на лице. Язык заплетается, в горле выжженная пустыня, тут и притворяться сильно не надо. Ох, если потеря памяти не прокатит…
— О, боги, — женщина прикрывает рот рукой. — Всё хуже, чем мы думали.
— Спокойно, — хмурится мужчина. — Целитель предупреждал, что такое возможно. Маловероятно, но возможно. Не волнуйся, — он обращается ко мне. — Ты в безопасности, дома. Мы твои родители и поможем со всем разобраться. А пока отдыхай, набирайся сил.
Что-то меня цепляет в его властном голосе и пронзительном взгляде. Я ему сразу верю. Надо будет осторожнее с этим мужиком. Такой поможет, догонит и ещё раз поможет. Я закрываю глаза, делая вид, что засыпаю.
— Пойдем, пусть поспит, он очнулся, значит всё будет хорошо, — тихо говорит отец.
Шаги, звук открывающейся и закрывающейся двери. Я лежу еще минут пятнадцать с закрытыми глазами, на всякий случай. Иногда я слишком паранойю, но хоть сейчас это к месту.
Всё тихо, и я решаюсь — приоткрываю один глаз. Никого, можно изучить обстановку. Беглый осмотр ничего не даёт. Белые стены, высокие потолки, мебель — не старинная, но явно недешёвая. Похоже на дорогую гостиничную спальню, не особо обжитую.
Странно, если я дома, то есть, у себя — где хоть какой-то намёк на мою персону? Или тут так принято? Или это не моя комната? Вопросики… Поднимаюсь и подхожу к окну.