Саницкие — целители. Причём не только физических травм, но и связанных с силой. По словам Бэса, их глава рода обладает даром массового исцеления и почти всё время находится на главной базе в Великой пустыне. И охраняют его лучше самого императора. Ну ещё бы.
Рыжие Каритские вполне обоснованно имеют репутацию шил в заднице, как их назвала Верховная. Их покровительница, богиня Баст, в основном отвечает за радость, веселье, домашний очаг и любовь. Но ещё и дает сильную защиту, чем владеют все из рода. Собственно защиту эту и можно «растягивать» на других людей.
С Эратскими мне всё понятно и даже немного жаль, что у нас такие плохие отношения. Такой род иметь в союзниках было бы неплохо. Узнаю только то, что они настолько повёрнуты на воплощении своего бога-льва Маахеса, что свою территорию зовут не иначе как прайдом.
Напрягает меня и то, что все территории великих родов, каждая размером с квартал, находятся слишком близком. Сосредоточены в центре города, поблизости от императорского дворца.
При правильном выборе союзников любой род можно окружить и, хм, вырезать. Может я опять и паранойю, но между нами и теми же Эратскими всего километр…
Окончательно запутавшись в умениях, призывах и воплощениях, отправляюсь в кровать поздно ночью. Пролистываю перед сном скопированный путеводитель по демонам. Не знаю почему, но это меня успокаивает…
— Слышали? — непривычно оживлённый Олег делится новостями, пока мы ждём Верховную. — Княжич Триановых после посвящения в больницу попал. Парень в коме, целители не могут его оттуда вытащить. Говорят, что выживет, но когда и каким очнётся — никто не знает.
Вспоминаю, что род Триановых один из столичных, вроде как даже наши соседи. Ничем значительным не отличается, кроме особенной родовой силы — проклятия. Может парень там самопроклялся с перепугу?
— Дед говорил, что сила меняется, — заявляет Богдан. — Последние десять лет все сложнее проходят ритуалы посвящения. Боги недовольны…
— Осторожнее, Покровский, — Верховная жрица, как всегда, появляется бесшумно и незаметно. — Может твой дед и прав, в его мудрости я не сомневаюсь. Но тебе не стоит бездумно повторять такие слова.
Мы все замолкаем, рассаживаясь по местам, а мне легчает. Значит, не так уж и необычно прошёл мой ритуал. Только что чуть не помер, ну а память… Сдаётся мне, выбери я тогда знания, с памятью было бы всё в порядке.
И теперь сомневаюсь, что сделал правильный выбор. Силы я пока никакой не вижу. Только и получается, что с грехом пополам защищаться и избегать поражения в последний момент. Сколько мне ещё так везти будет?
— Да, госпожа София, — Богдан бледнеет. — Я не это хотел…
— Ах, оставь, — она отмахивается. — Я не сомневаюсь, что Покровский не будет пустословить, особенно по поводу богов. Жизнь не стоит на месте, но по моему мнению, великие роды слишком расслабились. Так что, в чём-то ваш глава рода и прав.
Верховная хмурится, переводя взгляд на меня. Потом на Илену, которую похоже только сюда и будут отпускать теперь. Рыжая, непривычно молчаливая, даже голову в плечи вжимает.
— Ну что, герои светских хроник, довольны? — жрица глубоко вздыхает.
Ну сейчас будет разнос… Слышу сзади хмыканье Эратской и поворачиваюсь к ней. Холодные львиные глаза расширяются от удивления. Что, думала буду сидеть тихо, поджав хвост? Мне нечего стыдиться. Анна отводит взгляд, гордо задирая голову.
— Белаторский, — угрожающе окликает жрица. — Ты уже доказал всем, что тебе плевать на окружающих, когда дело касается Эратских. Хочешь и мой храм разнести?
Я вдруг понимаю, что меня окутывает сияние. Встряхиваю головой и убирая силу внутрь. И заталкиваю обратно внезапно вылезшую панику. Я. Могу. Это. Контролировать.
— Извините, госпожа София. И нет, я недоволен. Такое поведение не достойно княжича.
Извиняюсь я искренне. А вот остальное — именно это она и сказала бы, не сомневаюсь. Буду говорить всё, что хотят от меня услышать.
Иначе я не сдержусь на очередное идиотское обвинение. Хмырь сам напал на меня и пусть меня на костре сожгут, но терпеть я такое не стану.
— Значит ты готов извиниться перед княжичем Эрастким?
Сумеречного кота тебе за пазуху, женщина! Делаю над собой последнее усилие:
— Конечно, к взаимным извинениям я готов.
Видит же, что я сейчас взорвусь. Не доводи внучка. Верховная, к счастью, лишь кивает, усмехаясь.
— Хорошо. Полагаю вам достаточно влетело от старших, не буду повторять их слова. Но, похоже, что всё, о чём я вам говорила до этого, выветрилось из ваших голов. Значит, повторим.