— Вот тебе и «полторы тысячи за нефиг делать», — подмигнул он отражению здоровым глазом. — Если работать не заставят, так морду лица попортят. Ладно, где наша не пропадала…
— Только не нужно, пожалуйста, рассказывать про внезапное бабушкино наследство или подвернувшуюся доходную работу, — попросил фээсбэшник. — Пока ты был в разработке, мы успели сосчитать каждую твою копейку. До встречи с подозреваемым ты был гол как сокол, но едва переселился в его квартиру, деньги у тебя появились. А сам ты стал заменять своего дружка на его постоянных маршрутах. Так что либо признавай, что он тебе платил, либо покажи налоговую декларацию, где указаны другие источники доходов. Ты ведь не утаиваешь доходы от государства и его налоговой инспекции, правда? — И лицо гостя опять озарила солнечная улыбка.
— Я не ношу налоговой декларации с собой в больницу, — повинился Варнак.
— Молодец, нашелся, — ничуть не обиделся Широков. — Тогда мы перейдем к следующему объекту разработки. Псевдоним «Осина». Предположительно источник финансирования, выдает себя иногда за экстрасенса, иногда за ведьму, чаще за гадалку. Гонорары редки и незначительны. Заметно ниже расходов. Посещает подозреваемого не реже двух раз в месяц, после чего тот демонстративно выносит на улицу таз с водой и выливает на газон, окуривает двери травяными смесями или рисует на них руны и иероглифы. В общем, всячески изображает из себя участника колдовского обряда. В наше время во всякую мистику верят многие. Но ведь мы не относимся к числу таких ненормальных? Правда, Еремей?
— Конечно, нет. Не верил никогда в жизни. — Варнак устало закрыл глаза.
Глава 4
Апрель 2011
— Пошли, у нас еще полтора часа, — поторопил его Игорь.
— А что будет потом?
— Потом работать стану я. А ты — прикрывать.
— Что нужно будет делать?
— Там увидишь…
— И все же?
— Увидишь… Амулет не потерял?
— Нет.
— Вот и хорошо.
— А зачем амулет?
— Там увидишь…
— Но я же должен знать, что нужно делать!
— Будешь меня прикрывать. Не вмешивайся, чего бы я ни делал, и не позволяй мешать мне другим… Если такие будут. Пошли, а то поесть не успеем.
Бывший десантник, как оказалось, купил большую коробку развесного мороженого: множество разноцветных шариков, плотно набитых в пластиковую емкость. С орешками, курагой, черносливом. Оранжевые — абрикосовые, желтые — банановые, красные — вишневые. Все — с вкраплениями мякоти ягод, мармелада и желе.
— Тебе с сиропом или с коньяком? — поинтересовался Игорь, столовой ложкой раскладывая мороженое по одноразовым тарелкам.
— Если нам на задание, лучше идти трезвыми.
— Правильный выбор.
— Проверяешь, что ли?
— Само собой, — ухмыльнулся тот, открыл бутылку с сиропом шиповника и щедро залил угощение. — Ты ведь на испытательном сроке. Не забыл?
— Если я простужусь, — оценил груду мороженого Варнак, — это будет на твоей совести.
— Если ты простудишься, нас уволят, — серьезно ответил Игорь. — Амулет, главное, не снимай.
— Какая связь?
— Пока на улице сухо — то никакой.
— Не понял? — опустил ложку Варнак.
— Дело в том, Рома, — перемешивая сироп с подтаявшим мороженым, ответил Игорь, — что у тебя на груди знак коловорота. Ярила, Хорса, солнца. Пока на улице день — там и так царит его власть. Когда вокруг ночь или дождь — Коло остается только там, где есть его знак.
— Что это за бред?
— Бред как бред, не хуже любого другого, — пожал плечами бывший десантник. — Ты гляди, стекло уже все в каплях. Значит, нам пора. Подожди, я на минуту.
Он торопливо выхлебал из своей тарелки растаявшую жижу и нырнул в ванную. Еремей пожал плечами, отнес все со стола в холодильник, обулся, накинул на плечи куртку. Через минуту из ванной вышел его «шеф». На обоих запястьях мужчины были повязаны красные ниточки, низко на лоб натянута черная вязаная шапочка.
— Мы идем грабить банк? — съязвил Варнак.
— Дождь не кончился? — не обратил внимания на шутку Игорь. — Пошли вниз. Как бы не опоздать.
Внизу было темно и сыро. Частый мелкий дождь стучал по покрытым пыльной пеной лужам, заставлял дрожать ростки молодой травы, тонкими струйками сочился по стволам деревьев. Ближний фонарь перегорел, свет от двух других, стоящих посередине и в конце дома, отражался от кустарников, словно те были ледяными скульптурами, а не живыми растениями. Из окон подвала вырывались бледные струйки пара.