— Де-Марк снова сбежал?
— Да. Скорее всего обратно, в Святую Аврору. В Лирмам. Этим сражением он хотел доказать, что лучше не приходить к нему вновь… Король в замешательстве. Говорят даже, что он хочет сдаться. Да, ты не ослышался. Добровольно. Сегодня погибло больше сорока тысяч воинов. Наши близкие, близкие солдатов… Но я думаю, что мы не должны прятаться в тени! Нужно принять хоть какие-то меры, а не сдаваться усатому ублюдку!
— Тут я с тобой полностью согласен. Да и есть у меня одна идея, на случай если не получиться привести в норму Фёдора Валерьевича…
Глава 15
Похороны
Когда воины уходили обратно в лагерь, они унесли с собой большинство тел погибших братьев, друзей или наставников. Среди них оказались и тела Амоса и Климента. Погребение должно было состояться сразу же после того, как армия придёт в лагерь. Умерших должны были закапывать по отдельности, не далеко от лагеря. Беглецы из Кобры сделают для них кресты. Кому-то из досок, кому-то из обычных палок. Насколько хватит дерева, а на такое большое количество тел не хватит уж точно, да и к тому же, времени займёт очень много. Поэтому часть, насколько бы не были недовольны солдаты, придётся сжечь.
Костя, Саша и Рина пришли на место одними из первых, пока беглецы ещё доделывали кресты. Гронская вновь заплакала, а Леонов вновь успокаивал её объятиями. Для тел двух бородачей выделили места спереди, как охотникам, сражавшимся с королём Святой Авроры.
Их тела вот-вот принесли. Дочь короля отвернулась. Из глаза Амоса аккуратно начали вынимать осколок. Картина была далеко не из самых приятных. Костя вместе с Островской опустили взгляд в землю.
Через некоторое время пришло ещё где-то пятьдесят воинов, принёсших тела. В толпе находился и Клим, поддерживающий своих знакомых эльфов, что скорбели над тремя погибшими братьями. Мешки под его глазами уже можно было принять за морщины, а грязную и неаккуратную бороду, выросшую по грудь, за длинные чёрные сосульки, которые таковыми и являлись.
Слева из-за деревьев были видны другие толпы воинов, перетаскивающие тела в огромную канаву, которую уже с недовольством успели назвать «братской могилой для тех, кому не хватило места».
Фёдор Валерьевич не пришёл. Он отсиживался у себя в шатре, на краю кровати, с забинтованной и политой исцеляющими зельями. Его лицо всё ещё было в грязи, а кровь, стекавшая с губы на подбородок, уже засохла. Король долго думал о том, как поступать со своим войском и с самим собой. Хороших мыслей у него так и не появлялось, а наоборот, всё больше и больше плохих. Он считал, что выхода не осталось. Что весь мир настигнет кромешная тьма, а Фидель Де-Марк будет лишь делать иллюзию на спокойное и дружелюбное окружение, а на деле жестоко сделанное на воинских костях.
Рина повернулась к Косте и шёпотом спросила:
— Когда ты пойдёшь успокаивать короля? Ты же видишь солдат… Надежды здесь мало у кого осталось.
— Ну ладно, ладно… Пойду и… Вселю её в них… А ты пока успокой Сашу и найди Велемира.
— Поняла.
Леонов пошёл в шатёр к королю. Он не ожидал увидеть уверенного в себе и никогда не отступающего Фёдора Валерьевича, который, на первый взгляд, и казался таковым. Охотник прекрасно понимал, почему он отчаялся и потерял надежду, однако отдавать королевство Де-Марку было просто не допустимо.
Костя чуть ли не забежал к правителю, что заставило того вздрогнуть. Сел рядом с ним на кровать и через несколько секунд молчания выбросил:
— Фёдор Валерьевич… Нам… Нам нужно убить Де-Марка…
— Я не могу… — заслезился Фёдор Валерьевич. — Я думал, что мы сможем его обыграть, но сегодня он дал понять, кто сильнее…
— Он выиграл единственный раз. Подумайте сами, мы не можем оставить всё как есть, и уж тем более сдаться. — с каждым словом Леонов говорил всё громче и громче. — Прямо сейчас сотни… Тысячи воинов скорбят по своим близким, и вы считаете это нормой?! Вы должны им помочь. Сделать то, чего они хотят, и хотят не просто так. Вы — король. Это ваш долг.
Охотник положил руку на плечо к правителю и посмотрел в его блестящие глаза. Тихо спросил:
— Вы поможете?
— Я-я-я… — Фёдор Валерьевич прикрыл лицо руками, стоящими на коленях. — Я не могу…
Костя недовольно посмотрел на человека, в котором ещё совсем недавно видел наставника, который, конечно, тоже совершал ошибки, и далеко не один раз. Но он умел их исправлять. Никогда не оставлял свои проблемы нерешёнными.
И тут Леонов понял, что инициативу всё-таки придётся брать в свои руки. Воины уже возвращались в лагерь. Рина, как и просилось, успокоила Сашу и нашла Велемира, который не понимал, для чего он ей сейчас нужен, ведь ответа на этот вопрос так и не дождался.
Солдаты принялись за свои обычные дела, которыми они занимались в лагере. Натачиванием и полированием оружия, тренировками, игрой в карты. Единственное, что отличалось от повседневных занятий — грустные лица и отчаяние. Они думали, что совсем скоро разъедутся по разным городам и через недолгое время будут жить в новом большом королевстве с одним злым и подлым королём.
Охотник пробегал мимо Островской, Гронской и Фирсова, стоявших в самом центре лагеря, недалеко от тренировочного поля. Лучник попытался задать ему всё тот же вопрос, однако из-за высокой скорости друга так и не был услышан.
Посреди лагеря располагался небольшой каменистый холм с обрывистым склоном. На него и взбежал Костя. Он, чуть отдышавшись и потерев место возле раны на голове, выпрямился, выдохнул и громко заговорил, постепенно переходя на крик:
— Послушайте! Я знаю, в каком сейчас все состоянии! В отчаянии, депрессии, в… В безысходности! Но неужели вы так просто отдадите победу ублюдку Де-Марку? — После этих слов воины постепенно начали сходиться к холму. И их мрачность на лице хоть и не быстро, но начала пропадать и практически незаметно заменяться на возбуждённость и желание чего-то достичь. Этого и хотел добиться Леонов. Велемир, скрестив руки на груди, улыбнулся уголком рта. — Так просто отдадите королевство? Всё, что строилось в нём многими веками? — в ответ на это все солдаты, быстро подняв руки, сжатые в кулаки, вверх, разом выкрикнули «нет». — Отдадите в рабство ни в чём не повинных людей? — толпа снова дала отрицательный ответ. — Тогда завтра утром выдвинемся в путь на Святую Аврору! На Лирмам! Разрушим, разгромим его к чертям собачьим! Убьём недополитика! Закончим все его деяния! Готовьте оружие и броню, собирайте вещи! Мойте лошадей! Завтра на это времени уже не будет! Мы идём в бой!
Толпа громко и возбуждённо закричала. Кто-то успел даже зажечь факел. Отчаяние пропало у всех. Охотник спустился вниз с холма и вернулся к своим друзьям. Велемир, про себя уже перефразировав вопрос и всё так же улыбаясь уголком рта, спросил:
— И этим ты хотел сказать, чтобы я тщательно очищал стрелы от крови и натачивал их?
— Да. Именно это я и хотел сказать. Только на всякий случай захвати ещё один колчан и повесь его на коня. Лишним уж точно не будет. Думаю, ты найдешь, где взять.
Велемир кивнул и убежал. Островская, сказав, что тоже пойдёт натачивать меч, а затем немного потренируется, ушла. Гронская заинтересованно повернулась к Косте и спросила:
— И что же делать мне?
Леонов подошёл к ней, взял за талию, улыбнулся и уверенно, в каком-то смысле даже гордо сказал:
— А у нас с тобой есть другие дела…
Гронская, поняв намёк, обняла охотника, а затем вместе с ним побежала к себе в шатёр.
Довольно долгое время оттуда доносились громкие стоны, однако бояться о том, что кто-то услышит, было бессмысленно. Ведь за пределами шатра стоял такой шум, что воины не слышали сами себя. А ночью небольшая компания гномов сидела возле костра и пела традиционную военную песню Кровавого Леса. Один из низкорослых умел играть на лютне, что было довольно необычно, ведь очень часто своими большими пальцами гномы могли лишь порвать струны, ничего больше. Конечно, и без матов в этой песне тоже не обошлось, от чего ещё не уснувший охотник тихо посмеялся.