От медвежьего побоища утекали дальше и дальше. Стихали режущие слух вопли, мечущиеся среди трупов фигуры животных превращались в карикатурные, черные фигуры на залитом светом фоне.
Промокший насквозь Странник разделся. Разложил повыше на торчащих сучках штаны, сорочку, куртку. На обвисшем животе стал заметен самолично неуклюже сшитый полотняный пояс, где он хранил банковскую долю. Странник небрежно выложил пачки косарей и капустных соток, пусть тоже сушатся, готовясь оплатить будущие удовольствия. Плот боковиной задел камень. От толчка из расщелины соскочила пачка евро. Кощей ловко подхватил её. Странник прочитал жадность во взгляде. Кощей смутился и непонятно к чему сказал, что хочет загорать. Потеплело, мол. Пацан разделся до пояса. Для прикола Странник дал ему в руки по пачке баксов. Загорай и суши. Кощей, смертельно боявшийся Странника, изобразил – не врубился в прикол, и дураком стоял с пачками в «крабах», подставляя лицо и пузо загару.
- Спасибо, мент, за помощь, - осклабился Странник.
- Помощи не было, - отрубил майор.
- Я видел, ты вытянуть меня из воды хотел, - добродушно протянул Странник.
- Считай, тебе показалось.
Неторопливо струится ясноглазая сибирская речка. Сидят люди на плоту и думают, знают – зачем бечь. Откинь сиюминутную задачу, тотчас сделается непонятным, к чему жить и куда стремиться. Как не храбрись, не сладка зона, а воля непонятна и чужда. Мужиковать западло, шикарно же жить, не вкалывая, голова нужна неслабая.
Парикмахерше и Кощею ничего не выгорало, кроме как довериться Страннику. Он сидел спиной к ним, глядел на скользящую воду, и никто не знал, какие мысли трутся за буграми его скалистого лба.
31
МАТЬ ДЕРЕВНЯ
Протока, по которой сплавлялся плот, влилась в широкую реку. Если б ведать, попали в Колыму, Анадырь или куда ещё. Карты не было. Странник плоховал в географии. Остальные полагались на него. Кроме Странника. Тот, если и имел соображения, молчал.
Странника напрягло, что река шла к северу. Возможно, где-то дальше она поворачивала. Коли нет, выплыть к Ледовитому океану не радовало. В устьях больших рек обычно много посёлков. Летом идёт навигация, так что легко засветиться.
Войдя в широкую реку, проплыли чуток и заметили тройку жалких строений, приютившихся невдалеке от берега. Между домами стоял «Соболь». Он-то и заинтересовал максимально.
Причалив, приковали Степанова к живописной пихте, и пошли оглядывать окрестности.
За кустом качалась моторная лодка. Что касается домов, то меж ними жизнь никак не проявлялась. Население как вымерло или на охоту тотально ушло. При ближайшем рассмотрении крайний дом оказался жилым, другой – сараем, третий – типа гаража с чердаком. К сопкам уходило поле, где сохранились следы: какой – то умный человек, борясь с природой, пытался вырастить кукурузу. Торчали жалкие стебли с бледной завязью початков. Корм предназначался свиньям, подававшим голос за изгородью из сетки.
Сжимая волыну – вместо утерянного «магнума», китайскую лицензионную «гюрзу», Странник толкнул дверь жилого дома.
Дверь со скрипом подалась. Открылась редкая картина полного вырубона. Человек шесть пьяных мужиков спали в разнообразных позах. Никто не пошевелился, чтобы прореагировать на дверь или сквозняк. Даже потопавший по жизни Странник изумился.
Пустые бутылки на струганном столе объясняли, с чего началось и чем закончилось. Скорей всего в соседней комнате лежали пьяные бабы. Странник их не видел, предполагая наличие по доносившемуся оттуда многоголосому храпу. Ещё факт – не сами же мужики ходили за свиньями.
Пошмонав с осторожностью по охотничьим курткам, Кощей легко извлёк ключи от «Соболя».
На память прихватили из деревни и свинью. Парикмахерша и Кощей изрядно вымазались, прежде чем её поймали. Связали бельевой бечевой, свалив сушившиеся шмотки. На визг свиньи тоже никто не вышел.
На «Соболе», забрав Степанова, братва отчалила, покинув этот странный аванпост цивилизации или сонное царство что ли.
ЧАСТЬ II
АРАБЕСКИ: СТВОЛЫ И ЖМУРИКИ
1
БРАТЕЛЛО
Странник ховался в Магадане на снятой Парикмахершей через подставное лицо двухкомнатной квартире.
В первой комнате спал лично Странник, сюда иногда приглашалась и Парикмахерша. Связь её с командиром укрепилась. На прежних двух работах, официальной и неофициальной, девушка не светилась.
Кощей жил с ментом во второй комнате.
Разместились не по-царски, но когда после крупного дела отлёживаешься, сойдёт и такая берлога.
Ураган, поднятый Странником и Койотом взятием крупнейшего городского банка и роспуском Пятнадцатой, не стихал. Теперь бушевал он в облуправлении и столичных министерских кабинетах. Наружу не выливался. Мусора не собирались кричать в СМИ о собственном провале. Историю с банком спустили на тормозах. Кипич на зоне замалчивали, засекретив.
Пощёлкав программами телевизора, Странник отложил пульт, решил приняться за давно намеченное.
Кощей отцепил Степанова от батареи, привёл перед светлые очи. Странник протянул Степанову мобильный телефон:
- Сейчас, братуха, позвонишь в Ейск. Вызовешь сюда прокурора.
Кощей насторожился, расслышав о прокуроре. Слово – «братуха» он воспринял как обращение и пропустил мимо ушей.
Чтобы не балакали, Странник отправил Кощея с Парикмахершей продукты покупать. Он остерегался чужого проникновения в общую со Степановым тайну.
Степанов ненадёжен, в сердцах мог проболтаться, хотя это совершенно не в майорских интересах. Что знает братва, рано или поздно становится известным и мусорам. Такова правда жизни. Не было бы бандюганов, спрашивается: кого они бы ловили.
Разъединить Степанова с Кощеем Странник не хотел. Конечно, можно одного отправить спать на кухню. За майором нужен глаз да глаз. Мусора подлые и хитрые. Бяка у них в крови. Не даром говорят, мент родился. Сбежит Степанов, и шуми – свищи, заложит фатеру. Так что пусть живут вместе, конечно, не в переносном смысле.
- Якову Андреевичу я звонить не буду, - сказал Степанов, дождавшись, когда дверь за Кощеем и Парикмахершей захлопнулась.
- Нет, братан, ты позвонишь Якову Андреевичу и скажешь, чтобы он лично привёз в Магадан документы на меня. Оригиналы, не копии. Всё подчистую: личное и уголовное дело, настоящее, а не состряпанное, персональную карточку, любые материалы следствия, где фигурирует моя фамилия.
- Я Бурденко знаю. Он человек принципиальный, на это не пойдёт. Что решил Яков Андреевич, то решил твёрдокаменно. На поводу он у тебя не пойдёт… И под каким соусом я сделаю запрос? Неизвестно, куда пропал. Хотя коню понятно, что в заложниках.
- А как называется?! – вспылил Степанов. – Я в гостях у двоюродного брата?
Странник молчал. Степанов продолжил:
- Я появляюсь на службе ниоткуда. Правду я не могу сказать. Ни тебе, ни мне она не нужна. И подозрительно сразу требую материалы по Ахмедову.
- У меня другая фамилия.
- Теперь твоя фамилия – Ахмедов… Прокурор – не дурак, сразу заподозрит неладное. Сергей, я тебе нормально объясняю? Ты понимаешь, на меня в Управлении коситься начнут. Моментально допрут, что под твоим давлением я действую. Не лучше ли для начала мне в Москву вернуться?