передать жене: не верь мне, я – заложник, расскажи в Управлении, что я схвачен мерзавцем.
Новая воровская сходка провозгласила Странника смотрящим. Несмотря на возражения Портового ему отошли наркобизнес, проститутки, игорные заведения, неучтённая золотодобыча, рыбный промысел и автомобильный рынок.
Странник «крышевал» практически весь город и прилежащую область с морем. За безопасность ему отчисляли фирмы и предприятия, лавочники, базарные продавцы и охранные команды. Братва сама несла Страннику десятую часть от ограблений и «сдира» с толстосумов. «Шерсть» играла роль офицеров при генерале – Страннике.
Собранные деньги, воровской общак, предполагалось хранить на снятой Парикмахершей квартире, другой – не в той, где сейчас жили. В дальней комнате поставили большие тяжёлые сейфы для пацанских денег. Общак пойдёт на выкуп попавших в переплёт парней, на собранные купюры подмажут судей, наймут клеевых адвокатов, изменят точку зрения прокурора. «Ржавьё» заставит дэпээсника перерисовать схему происшествия, разбудит милосердие присяжных, а в далёкой колонии лихой пассажир получит за него долгожданную свиданку. Воры знали, деньги не всесильны, не отменят, к примеру, смерти от пули или ножа, если суд братов положил, но часто играют в цвет.
Скосить срок или заставить вертухая «забыть» ключи от камеры на видном месте, они способны.
В общаковской кассе лежал не один миллион долларов. Шесть сейфов – шкафов заняли целую комнату. Проходить между ними можно было лишь протискиваясь. Безналовые средства лежали на счетах ряда подставных фирм.
Понятно, прежде чем утвердиться в должности, дававшей возможность управлять гигантским капиталом, сравнимым с бюджетом не вялого городка, Страннику пришлось кого-то из авторитетов задобрить подарком, кого-то припугнуть, и всем накрыть шикарную «поляну». Гуляли неделю.
Избрание Странника смотрящим не было однозначным. Голосуя «за», братва не отдавала лидеру сердца. Главное, чтобы он закрывал глаза, как не доплачивают в общак и никуда не лез.
Парикмахерша обживала новую блат–хату. Руководила ремонтом, который делали надёжные люди. Расставляла приобретённую модную мебель.
Парикмахерша вселялась будто навсегда.
Странник поражался бабьему мещанству, видно, оно у них в крови. Проститутка проституткой, а цветы в горшочках на каждом подоконнике расставила. Не нравилось ей только, что квартира на втором этаже. Низковато.
Странник много ездил в те полмесяца. Надо было договариваться с ворами, улаживать «тёрки», делить сферы интересов. Кощей сопровождал командира телохранителем. Он приблатнился, на долю от ограбления банка увесился золотыми цепями, веским нагрудным крестом с перекладиной, купил лощёную кожаную куртку, носил «ТТ» с двумя запасными обоймами, гранату и парился в нательном бронежилете.
Прикованный к батарее, Степанов долгое время находился один на прежней квартире. В связи с вступлением Странника в должность и переездом интерес к нему схлынул. Про Степанова почти забыли. Между тем семейные дела оставались в прежнем положении. Прокурор с бумагами на Странника ехать не хотел.
Парикмахерша стала приходить кормить Степанова на старую квартиру не каждый день. Давала пойло с супом из пакета. Опасаясь, что Степанов накинется на неё, пододвигала ему миску шваброй. Отмыкать наручники и водить Степанова в туалет имел право исключительно Кощей. Целыми днями с шефом в разъездах, он появлялся ещё реже. Степанов писался и ходил по большому в штаны. От него ужасно пахло. Он ненавидел себя и тех, кто обрёк его на подобные унижения и страдания. Со злостью и отчаянием он часами рыдал, проклиная Странника, Якова Андреевича и избранную профессию. Во рту торчал кляп, нос распухал от слёз, и он задыхался до полусмерти.
Из-за недоедания кисти рук майора истончились. Батарею же он изрядно расшатал. Пользуясь, что за ним плохо следят, Степанов ждал удобного случая.
Вечером к нему заглядывали особенно редко. Странник с братвой кутил в кабаках. И вот в такой вечер Степанов расслышал в квартире ниже. Откуда давно не доносилось ни звука, шаги и голоса.
Мучительным напряжением мышц языка и шеи Степанову удалось вытолкнуть кляп. Он закричал хриплым истошным голосом, застучал об пол ногами. Дёрнулся всем телом. Расшатанная батарея грохнулась, раскроив плинтус.
Внизу замерли. Вскоре Степанов услышал скрип дверных петель и шаги на лестнице.
Толчками Степанов согнул трубу отопления, вырвал батарею с корнем, наполнив квартиру потоком шипящей горячей воды. Таща батарею за собой на наручнике, майор пробрался к двери. В приступе последней надежды он заколотил во внутреннюю дверь: «Спасите! Помогите!!»
Через час шебаршение в подъезде усилилось. Фыркнул сварочный аппарат, лязгнула фомка. Сине – багровые искры вылетели под притолку, скатились по двери, обожгли Степанову лицо.
Вскрыли наружную стальную дверь, потом – внутреннюю. Степанов не уходил внутрь квартиры, не веря спасению.
Когда дверь открылась, он почти упал на руки освободителям. Синие мундиры казались родными. Магаданский акцент местных милиционеров ласкал ухо.
Степанова отвезли в ближайшее отделение, оттуда после короткого опроса переправили в Управление. Степанов потирал ободранные запястья, улыбался прохожим, которых видел за решёткой окна фургона.
Степанова принял сам генерал и поручил заняться им важному магаданскому чину, тому полковнику, кто приезжал в Пятнадцатую и парился в сауне, когда Рудник совершила неудачное покушение на Странника.
Василий Николаевич искренне посочувствовал попавшему в переплёт майору, привёз домой и накормил отменным обедом, приготовленным молчаливой тихой женщиной, выглядевшей старше мужа. В соседней комнате готовили уроки три сына полковника.
На блат-хате, где держали Степанова, устроили засаду. ОМСНовцы сидели десять дней. Никто на квартире не появился, будто Степанова обрекли на голодную смерть, или была уже в курсах, что она провалена.
Проскочил как-то мимо чёрный «нисан» с затемнёнными стёклами. Высунул оттуда нос худой субъект в кепке на бритую голову, газанул, поднял плотнее затемнённое стекло и скрылся.
5
ПРОКУРОР
Степанов жил в предоставленном ему номере гостиницы.
Однажды он заметил подозрительную машину, стоявшую внизу на парковке. Короткостриженные парни вылезли наружу. Стояли, курили, лениво перебрасывались односложными фразами. Взгляды нет – нет скользили по освещённым окнам лучшего центрового отеля города.
Степанов выключил свет, спрятался за штору и выглянул на улицу. От перенесённых испытаний он стал подозрительным. Ему показалось, пацаны пасут его. Завтракая и ужиная в гостинице, он не встретил никаких VIP - персон, которыми бандюганы могли бы заинтересоваться, чтобы наехать с гоп – стопом или наоборот – охранять.
На другой день «нисан» появился снова, а четвертью часа спустя Степанов услышал, как из коридора к его номеру подбирают отмычку.
Степанов смело шагнул к двери, сознательно громко загремел ручкой. За дверью возникла тишина паузы. С той и другой стороны двери ждали развития событий.
Вскоре послышались быстро удалявшиеся по коридору шаги.
Сняв пистолет с предохранителя, Степанов высунулся за дверь – никого.
В тот же день он попросил ответственного за него Василия Николаевича подыскать более безопасное место. Ему предложили гостевой дом за городом, близ речки, с рыбалкой. Степанову было не до развлечений. Он не верил в безопасность гостевого дома и предпочёл одиночку городского СИЗО на первом этаже рядом с дверью, сразу за которой в служебном помещении круглосуточно сидела охрана. Среди ожидавших определения суда пошёл слух, что в СИЗО ждёт назначения срока отсидки какой-то проштрафившийся мент.