Итак, я — хоть и с тяжелым сердцем — пообещал товарищам провести обряд блота, как только мы с Финном и Квасиром определимся со сроками похода.
На самом деле я отчаянно надеялся на чудо. Например, на то, что погода в ближайшем будущем изменится к худшему. Вот если б солнце окончательно спряталось за тучами, а ветер, все эти дни нагонявший с фьорда мелкую морось, усилился! Да так, чтобы все ощутили в нем зловещее дыхание Тора. Возможно, тогда мои побратимы отказались бы от своей затеи… или хотя бы отложили ее до лета. Мне оставалось только надеяться, ибо я понимал: если ярл Бранд узнает, что его подданные — да к тому же не просто подданные, а ближайшие соседи — не спросясь отправились в поход, всем нам не поздоровится. Не знаю, какую кару он для нас изберет, но уж беззаботной жизни в Гестеринге точно придет конец.
И, как всегда, я выпустил из вида одно важное обстоятельство. Забыл, что если Тор обычно метает свой молот из грозового неба, то Один, напротив, предпочитает наносить удары при ясной погоде.
А потом настал день, когда мы решили испытать драккар. В тот день весь мир, казалось, был вылеплен из серебра и олова. Северный ветер гонял барашки по зеленовато-серой глади залива, над ними с криками носились чайки. Как сказал Гизур, удачный денек для того, чтоб выяснить, насколько хорош наш парус. И действительно, ветер был достаточно силен, чтобы большую часть пути идти под парусом и таким образом избавить команду от изнурительной гребли.
Люди втаскивали на палубу свои морские сундуки и устраивали их возле уключин. Наши «ирландцы», очевидно, были не слишком опытными мореходами. Они с любопытством вертели головами, разглядывая развешенные по бортам щиты и копья.
— Мы, что, собираемся на кого-то нападать? — спросил Оспак.
Его наивный вопрос развеселил проходившего мимо Рыжего Ньяля, и тот издал короткий хриплый смешок. Остальные побратимы к нему присоединились. Уж им-то опыта не занимать, достаточно поплавали, чтобы знать: уважающий себя викинг — если он, конечно, не полный дурак — даже в нужник не пойдет без оружия.
— Вовремя сказанное доброе слово предохраняет от ненужных ран, — наставительно заметил Рыжий Ньяль. — Однако для тех, кто доброго слова не понимает, лучше припасти добрый клинок… как говаривала моя бабушка.
Я стоял на носу драккара. Свежий ветер бесцеремонно трепал мои косы, но я этого не замечал. Взгляд мой был прикован к великолепному красно-белому парусу, который постепенно надувался и натягивался у меня над головой. Наш корабль мягко взлетал на каждую встречную волну, а затем со всего размаха ухал вниз. Было слышно, как Онунд и Гизур смеются от удовольствия. Я же украдкой посматривал на Финна, который, стоя неподалеку, вертел в руках потрепанную широкополую шляпу и что-то над ней нашептывал. Поймав мой взгляд, он дернул плечом и заявил с вызовом:
— Да, я верю, будто эта шляпа скрывает целый мешок с ветрами! Знать бы еще, как с ней обращаться… Нам следовало бы разыскать старого Ивара и все у него вызнать.
Старый Ивар, лишившийся после знакомства с нами своей знаменитой шляпы — как, впрочем, и всего остального имущества, — вынужден был бежать на Готланд. И я сильно сомневался, что ему захочется делиться своими секретами с такой публикой, как мы. Я не стал говорить этого Финну. Зачем? Он и сам все понимал… Мы еще некоторое время постояли рядом. Финн продолжал поворачивать шляпу то так, то эдак и бормотал рунные заклинания, которым его научил Клепп. Я ощущал, как кожа у меня на лице натягивается и дубеет от оседавшей на ней морской соли.
Мы шли достаточно долго под парусом, дабы Гизур и Гаук убедились, что выявили все недочеты шпринтов, гафелей и прочего корабельного снаряжения. Затем мы развернулись против ветра и двинулись в сторону берега. Люди заняли свои места на веслах и принялись за работу.
Вскоре мы поймали прибрежный ветер, и грести стало легче. Корабль отлично слушался руля. Команда громкими криками «хейя!» выражала свое одобрение Онунду, построившему такое замечательное судно. Тот же, нимало не обращая внимания на бурные восторги, расхаживал по палубе и измерял уровень воды, плескавшейся под ногами у гребцов.
Довольный тем, что на сей раз мне не надо сидеть на веслах, я стоял у борта драккара и всматривался в размытые очертания далекого берега.
— Не доверяй спокойному и тихому морю, — раздался у меня над ухом гулкий голос, — ибо как раз через него ты и обретешь погибель.
Я аж подпрыгнул от испуга — словно услышал зловещий глас невидимого рифа. Но, обернувшись, увидел лишь простодушное лицо Рыжего Ньяля (тот на минутку бросил весло и отошел помочиться).