Мне пришлось снова вернуться к этим чертовым глазам. Мальчишка стоял, выпятив подбородок, и во всей его позе явственно читался вызов. Мне он напомнил Козленка — юного христианина, которого мы подобрали на Кипре во время одного из своих походов. Кстати, и возраст у них был примерно одинаковый — у здешнего норманна и Козленка той поры. Славный был парнишка… Со временем мы, конечно, перестали звать его Козленком. Теперь он Иона Асанес и, насколько мне известно, находится в обучении у одного торговца из Хольмгарда — города, который славяне предпочитают называть Новгородом.
— Я из Норвегии, — продолжал мальчишка, — и я наследник конунга.
Трост Сильфра глумливо хохотнул и тут же заработал разъяренный взгляд разноцветных глаз. Во взгляде этом светилась такая орлиная свирепость, что Трост поперхнулся смехом и заткнулся. Правда, он тут же оправился и даже рассерчал не на шутку — еще бы, какой-то зачуханный мальчишка-тралл посмел его прилюдно опозорить! С перекошенным лицом он двинулся в сторону мальчишки.
— Стой! — прикрикнул я на него.
Несколько мгновений Трост сверкал на меня глазами, затем опустил занесенный для удара кулак и молча отошел в сторону.
— Но я правда наследник конунга, — настаивал на своем мальчонка.
— Ну да, конечно, — вмешался подошедший Финн. — С траллами вечно одна и та же история. Возьми любого из них, отмой чуток от дерьма — и тут же выяснится, что в своей родной стране он сидел на золотом троне.
— Допустим, мы тебе верим… И где же располагается твоя вотчина? — спросил я.
Этот простой вопрос поверг мальчишку в замешательство.
— Где-то, — выдавил он из себя, но тут же добавил с твердостью в голосе: — Моя мать была дочерью и женой конунга. Она умерла… также как и мой фостри, приемный отец. Клеркон убил их обоих.
— В этом доме не нашлось ничего ценнее нитки бус, — проворчал Финн, утративший всякий интерес к мальчишке. — Похоже, Клеркон даже не заезжал сюда. Наверное, сразу двинулся в Альдейгьюборг и прихватил всю добычу с собой.
— Зато кладовые ломятся от припасов, — добавил Квасир, который тоже заглянул с улицы. — Мед в горшках, оленина и тюленьи окорока, лисьи шкурки, перья для подушек, куча мешков с желудями…
— Перья! — презрительно фыркнул Финн. — Проклятые желуди… И ради этого мы плыли за тридевять земель!
— Забери все, что сможешь, и погрузи на «Сохатого», — распорядился я. — После этого сожги все дотла. Рабов оставь, они занимают слишком много места на палубе… да и потом, мы не за ними пришли.
Квасир вышел из дома и принялся собирать себе помощников. Вместо него вошел Рыжий Ньяль, нерешительно посмотрел на меня, затем отвел взгляд. Выглядел он не очень… Колени все в грязи (видно, не одну женщину завалил), руки в крови младенцев, которых он убил. Я видел, как это происходило, и, по правде говоря, мне стало тошно. Я тогда вмешался и отогнал Ньяля от крохотных телец.
— Думаешь, это умно — сжечь все дотла? — подал голос Финн.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты же знаешь Клеркона. Он такого не простит — будет мстить, пока жив. Этот мерзавец уже спалил Гуннарсгард, а там, между прочим, была и моя доля… Он может со зла убить всех траллов, а с ними вместе и Тордис.
Мне нечего было возразить. Это, кстати, веская причина не обрастать имуществом. Как часто повторял Финн, не заводи ничего такого, что не помещается в твой морской сундук. С другой стороны, мы и так уже натворили дел. В ушах у меня до сих пор звучат женские вопли и грубый хохот моих побратимов. Совокупление с мертвой женщиной на трупе быка — еще не самое ужасное из наших деяний. Я сказал об этом вслух, и несколько мгновений мы с Финном прожигали друг друга взглядом.
— Как говорится, бойся мести обиженных тобою, — горестно вздохнул Рыжий Ньяль.
Верно подмечено, подумал я, уж тебе-то надо бояться в первую очередь. Ведь не исключено, что некоторые из убитых младенцев были сыновьями Клеркона.
Наверное, эти мысли отразились в моих глазах. Потому что Рыжий Ньяль заглянул в них и окаменел. Правда, долго сокрушаться было не в его характере. Вот и сейчас он пожал плечами и мрачно пробормотал:
— Если ноша тебе не по силам, лучше оставь ее лежать на земле… так говорила моя бабка.
— Счастливая женщина твоя бабка, — язвительно заметил я. — Ей не довелось видеть, как ее любимый внук шарит в крови младенцев в поисках закатившегося колечка.
В сердцах я плюнул в его сторону, и Рыжий Ньяль отшатнулся, как от удара. В общем-то, это было нечестно — вот так нападать на старину Ньяля. Другие вытворяли и кое-что похуже… В конце концов, никто из нас не мог похвастать кристально чистыми руками.