Подойдя к дому в окружении охраны, я повел себя так, как и положено человеку, на которого только что совершили покушение.
— Дайте пистолет, — категорически требую у рябовских спиногрызов.
Вместо того, чтобы выполнить эту невинную просьбу, ребята мгновенно взяли меня в плотное кольцо. Да, рябовская школа, а значит безопасность прежде всего, хотя охрана уверена: в доме, кроме квартирантов-телохранителей, посторонних нет, но моя просьба вызвала у нее вполне прогнозируемую реакцию.
— Возьми, — ткнул мне в руки «ЗИГ-Зауэр» прорезавший кольцо Саша.
— Спасибо. Ты, значит, времени зря не терял, — отмечаю работу водителя и то обстоятельство, что один из рябовских парней связывается с моим домом по рации.
Саша по обыкновению промолчал.
— Чисто, — сказал парень с рацией.
— Ну да, чисто, — не соглашаюсь с ним. — Рябов вам головы оборвет. Там засада.
Охранник недоверчиво посмотрел в сторону двери и снова припал к рации. Через полминуты на пороге моего дома вырос заместитель коммерческого директора Воха. Я пристально посмотрел на Андрея и после того, как услышал за спиной взревевшие моторы машин, сказал:
— Воха, в доме мне ничего не угрожает?
— В доме нет, — с особым смыслом заметил заместитель коммерческого директора.
— И это говорит человек, который отвечает за безопасность фирмы, — печально качаю головой. — Я точно знаю — там где-то спрятался киллер, выписанный из-за границы.
Воха — не прокурор, не командир всех ментов города, он годами рядом со мной. Потому Андрей запросто попал в цвет:
— Не бойся. Педрило нажрался валерьянки. Спит вместе с Гариком.
— А его подручная? — не сдавался я.
— Сабина Леонардовна плохо себя чувствует.
— Вот теперь, Воха, я окончательно спокоен за свою бесценную шкуру. Или мне по-прежнему что-то угрожает?
— Думаю, нет. Но об этом лучше говорить в доме.
9
Немного сыроватые дрова потрескивали в камине, огонь отбрасывал неровный отблеск на лицо Вохи, расположившегося рядом со мной на медвежьей шкуре с местами выбитым мехом. Я плеснул коньяк на донышко пузатых бокалов и отодвинул погребец поближе к оскаленной пасти моего самого любимого домашнего животного, отстрелянного много лет назад. Я бы с удовольствием приложил усилия, чтобы шкурки Педрилы и Трэша тоже украшали пол, но, боюсь, Гарик, вооружившись «Вальтером», решит, что его папаша просто обязан составить компанию животным и завершить композицию у камина.
— Так где же твой непосредственный руководитель, Андрей? — спрашиваю, опрокинув в себя добрый глоток напитка, сделанного из урожая легендарного тридцать седьмого года. — Чего молчишь? Доложи, как Рябов побежал к Вершигоре, от спешки забрасывая ноги за уши. Естественно, после того, как вы обгадили все, что можно, и особенно — нельзя.
Воха молчал, словно задался целью доказать, что является хотя бы дальним родственником моего водителя.
— Лады, — говорю примирительным тоном, безбоязненно протягивая руку к медвежьей морде. — Рассказывай.
— Откуда ты знаешь, где я был?
— Расслабься, я не ясновидящий. Однако последние события кое о чем позволили догадаться. Где ты был — не ведаю, зато понимаю — след оборван. Иначе ты бы встретил меня не с таким сияющим видом.
— Вид у меня всегда спокойный. Даже сейчас.
— Сейчас да. Но когда я тебя увидел, аж жутко стало. Испугался, вдруг Андрей фамилию поменял. Был Воха, а стал Медузер-Горгонер… Рассказывай.
— Менеджер познакомился с Лидочкой в салоне «Ирина». Она демонстрировала меха. Салон «Ирина»…
— Знаю, чье это гнездовье.
— И что директор?
— Тоже. Она не просто директор, но и агент конторы. Таких, как Ира, в архивные не списывают.
— Лида попала в «Ирину» по протекции…
— ГБ…
— А вот и нет, — наконец-то влил в себя «Бурбон» Андрей.
— Извини, чуть было не позабыл, что ты сам оттуда. Значит, свои способности по шерлокхолмовской части больше не собираюсь демонстрировать.
— Да?
— Не веришь? Спорим на ящик водки?
— Не рискну. В конце концов за ящик даже ты помолчать можешь, — оскалился бывший офицер.
Я миролюбиво разлил коньяк в рюмки и лишь затем сказал:
— Рановато назначил тебя замом Рябова. У тебя к руководству никакого нижайшего почтения.
— Зато я тебя уважаю. Честно.
— За что, интересно? За зарплату?
— За то, что ты за чужими спинами не прячешься, — глядя в мои глаза, жестко сказал Андрей. — За то, что не такой, как другие. Ты — мужик.
— Воха, — несильно тыкаю его кулаком в плечо, — тебе уже есть, с кого брать пример. Говори.
— Лиду подвел в «Ирину» фотограф Николаев. Выпить не дурак, грешит косячками, но мастер хороший. Специализация — эротическое фото.
— Из подворотни?
— Сегодня почти ни одно издание без голой девки не сыщешь. Я проверил, гонорарами его не обижали. Лиду познакомил с Ириной не бесплатно. Сейчас развелось этих школ красавиц, фотомоделей всяких. Варьете опять же. Словом, красивые телки — они нарасхват. Николаев и на этом подзарабатывал. Тем более у Лидочки грудь необъятная…
— Была необъятная, — поправляю с какой-то непонятной самому себе долей горечи. — До того, что, видимо, в объектив «Никона» плохо влазила.
— Николаев работал «Минолтой».
— Молодец, все знаешь. Будь здоров, — чокнулся я с заместителем Рябова и только после того, как мы проглотили коньяк, разжигающий в крови жар, до меня дошло:
— Ты сказал работал?
— Вот именно. Когда я говорил с Ириной, Николаев уже был при смерти. Менты сразу определили — элементарное ограбление. Аппаратуры нет, карманы вывернуты, часы сняты. У них каждый день по городу десяток таких случаев. Правда, другие иногда выживают, но фотограф оказался не сильно фартовым — перелом основания черепа, умер не приходя в сознание, по дороге в больницу. Рябов действительно у Вершигоры.
Мне без пояснений Сережи ясно, отчего он решил снова навестить начальника Управления по борьбе с организованной преступностью. Сережа всерьез не допустит мысли, что в больнице снайпер промахнулся по мне. Как же, жди. Если бы он действительно промазал, так следующим выстрелом прошил бы нас с сиделкой наверняка. Уровень, как выразился Сережа. Вот именно. Снайперы такого уровня если и делают второй выстрел, то только для контроля.
Значит, Воху срисовали в «Ирине», наш с Рябовым нехитрый ход просчитали — и все концы в воду. Грохнули бы фотографа тем же способом, что Лиду, впору о дурном задуматься. Хуже нет, когда любители в профессионалов играют. Ситуация ясна: выстрел снайпера — это еще и напоминание, сиди спокойно и не каркай, тебя же никто не трогает, а совсем наоборот, мы твое душевное спокойствие оберегаем. К чему рефлексировать, на кого Лидочка покойная вкалывала, чем человек меньше знает, тем полезнее для его здоровья.
Партнеры это или противники Вершигоры — пока не главное. Мой ответ генералу они услышали и мгновенно сделали выводы. Уровень, что и говорить. Значит, могу быть спокоен, пусть даже подтвердится предположение: на Ланду меня оттянули намерено. Или позволили сохранить хорошую мину при плохой игре, дав таким образом повод для отказа генералу. Точно уровень, боится хоть на миллиметр мой престиж надорвать, бережет его отчего-то, при всем том явно не опасаясь, что я хоть каким-то образом смогу обидеться. Все свои ребята.
В том числе господин-товарищ генерал. Он тоже ведет игру по правилам. А что мне делать? Нарушать правила, лицо терять, наставить на начальника Управления перочинный нож и грозно заорать: «Колись, мент поганый, кто тебя озадачил. Ты свои сказки о борьбе с преступностью по телевизору рассказывай. В передаче „Спокойной ночи, малыши“. Пятилетние дети, может, еще и поверят. Вместе с теми взрослыми, у кого диагноз по части дебилизма на лбу большими буквами пропечатан. Тебе бабок с семечками гонять позволили, карманников обезвреживать, с экономической преступностью на уровне магазина тоже сражаешься. Поведай, с кем это твои начальники сражение планируют, какие призы надеются содрать».