Сережа вошел в кабинет своей фирменной пружинящей походкой. Атлет, что и говорить: не пьет, не курит, до сих пор тренируется да и мне жиром не позволяет заплывать.
— Что решил? — поздоровался Рябов.
— Ты мне на один вопрос только ответь, — прикуриваю очередную сигарету и пускаю в его сторону густую струю голубоватого дыма. — От него мое решение и будет зависеть.
Сережа насторожился; он слишком хорошо изучил меня. Если я заставляю Сережу заниматься пассивным курением, что, по мнению Рябова, равносильно смертной казни в газовой камере, значит его генеральный директор чем-то недоволен.
Рябов, конечно, слегка поморщился и деланно безразлично спросил:
— Какая проблема?
— Юридическая. Скажи, правда, наш президент имеет право наградить именным пистолетом за личное мужество?
Рябов недоверчиво посмотрел в мою сторону, однако сомневаюсь, что он даже допускает такую шальную мысль в виде последующего указания: знаешь, Сережа, сбегай к президенту, в моей коллекции только его пукалки для полного счастья не хватает.
— Да, — подтвердил президентские полномочия мой коммерческий директор.
— Ага, — назидательно поднимаю вверх указательный палец. — А имею ли я право на хранение и ношение этого пистолета согласно Уголовному кодексу?
— Нет, — отрезает Рябов.
— Значит, он имеет право наградить, а менты — посадить, — делаю донельзя логический вывод. — Потому отсюда следует просьба: Рябов, гони пистолет. Только не «Маузер», а «ЗИГ-Зауэр». Заодно и «Вальтер» моего наследника. А то ему в следующий раз нечем будет невесту выкупать.
Рябов засиял ярче дорогого Леонида Ильича после награждения именной шашкой.
— Значит, сказать Вершигоре, что ты…
— Как было договорено. Я попросил тебя хранить мои личные стволы, если туда пойду. Я никуда не иду, так что давай. Понимаешь, я себя без плечевой кобуры стал голым чувствовать.
Сережа не без удовольствия положил на стол пистолеты и заметил:
— Я знал: ты рано или поздно поумнеешь.
— Вершигора не обидится?
— Если так, то виду не подаст. Тем более, я ему открыто сказал, как мне эта затея не нравится.
— Ладно. Только не забудь проговориться Вершигоре, что я бы, конечно, согласился, однако у нас возникла проблема.
— Какая? — насторожился коммерческий директор.
— Так, ерундовая, — лениво отмахнулся я. — Приходила моя бывшая пассия, ее мужа менты прихватили. Надо бы помочь.
— А, это… — успокоился Сережа.
— Ну да. Скажешь генералу, как я бы с радостью на лице, однако нужно долги прошлому вернуть. А чтобы ты окончательно успокоился, знай: на предложение Вершигоры я не соглашусь.
— Никогда?
— Ну разве что, когда президент наградит меня именным стволом, — ухмыляюсь в ответ. — В общем, Сережа, скажешь генералу, пусть другого ищет. Отдохнешь — и ко мне. Прихвати нашего законника, а то он, наверняка, от безделья опух — пускай на стороне поадвокатствует. А мы хоть на денек расслабимся, заслужили, верно?
— Это точно, — рывком поднялся из кресла Рябов. — Давай, собирайся. Охрана у подъезда.
— А на кой она мне сейчас? — в прямом смысле слова зеваю на такое сообщение. — После всех дел…
— Береженого Бог бережет, — ответил Рябов своей излюбленной фразой.
Это точно. Вот я и поберегся, наступив на горло собственному характеру. Моя личная безопасность зависит вовсе не от сноровки рябовских спиногрызов, не от Маринкиного внимания, а только от правильно сделанных выводов. Ошибешься в решении — все затраты на Маринкины приспособления прахом пойдут, толпа охранников от пули не защитит. Да кому, откровенно говоря, эти телохранители нужны? Тем более, что на всю страну у нас настоящих телохранителей — человек пять-шесть, не больше.
Среди множества упражнений, которые настоящий телохранитель должен повторять регулярно, чтобы держать форму, есть не требующее особых физических нагрузок. Кроме всего прочего, телохранитель обязан достать пистолет из кобуры за полторы секунды. Такой показатель достигается долгими тренировками, но и после того, как телохранитель добивается нужного результата, он должен ежедневно по пятьсот раз утром и вечером извлекать оружие из кобуры за положенное время. Это всего одно из требований, предъявляемых настоящему телохранителю, а не накачанным бычкам, предназначенным на убой при встрече с профессионалом.
Так что охрана у нас — это больше для показухи, своеобразная визитная карточка персоны, вроде «мерседеса» под непременно шестисотым номером.
Помню, сидел совершенно один в машине у банка, напротив автомобиль затормозил, этакое сверкающее лакированное чудо, словно скользнувшее из какого-то рекламного проспекта прямо на нашу ухабистую дорогу, по которой местами только на тракторе рысачить. Это я человек скромный, до сих пор «Волгой» пользуюсь, а наши банкиры до того крутые, те же «мерсы» их уже мало устраивают, разве что ручной сборки по спецзаказу. Выползло тогда из лимузина чмо в очках, при пузе размером со спутниковую антенну под низким лбом, а затем, прошу заметить, два телохранителя так называемых. Стояли они возле толстопуза, всем видом наглядно демонстрируя: пусть только кто-то посмеет к нашему сокровищу приблизиться — в момент разорвем. И разорвут.
Только пока они кого-то рвать будут, позабыв об объекте, из его безразмерного пуза вполне можно сделать гибрид дуршлага и сита. Да чего там, при большом желании я бы из окошка автомобиля так по всем троим жахнул, что потом бы их ошметки от стен банка менты ложками отшкрябывали. И спокойно уехал бы, не переживая о последствиях, потому как являюсь гражданином моей любимой родины. А в чем уверен этот самый среднестатистический гражданин, в завтрашнем дне, что ли? Или в том, что уже сегодня во время так называемого планового отключения электроэнергии его кто-то по макушке ломом не шваркнет, чтобы снять с полутрупа часы и трусы? Нет. Зато в одном он уверен на все сто процентов — заказные убийства не раскрываются.
Я ведь не какой-то банкир, владелец несметных сокровищ, однако сейчас, несмотря на благополучное завершение предыдущей операции, Рябов ко мне пятнадцать мордоворотов пристегнул. Наверное, только поэтому я добрался домой безо всяких приключений, живым остался, в отличие от того толстопуза банковского. А быть может, и потому, что в отличие от покойничка, я приступами жадности не страдаю. Он ведь себе смертный приговор подписал, когда решил заработать два миллиона на банк родной и двести тысяч баксов в карман собственный. Один лев предложил банкиру такой вариант, что у того очки широкие на узкий лоб выпорхнули: давай одной моей фирме на месяц кредит под слово джентльмена удачи, миллионов, этак, на пять, не веришь, так я тебе личную расписку замастырю, а за это вот тебе уже двести штук наличманом. И банк в накладе не останется, вместо пяти через тридцать дней шесть миллионов получит.
Через неделю после заключения сделки на банкира в подъезде какие-то неумехи напали. Не профессиональные киллеры, а обычные бандиты стали обстреливать экономиста-реформатора. Охрана тут же вытащила пистолеты и повела ответный огонь. Справиться с задачей налетчикам позволила не внезапность нападения, а наше законодательство. Это бандиты на него плюют, а охранники — ребята законопослушные, настоящих стволов при себе не носят, только газовые. Гангстеры те, какими дурными не были, унюхали даже не запах газа, а отличие звука выстрела из боевого оружия от того, которое закон позволяет противопоставлять автоматам. Они спокойно вернулись на исходные позиции и перестреляли всех с пяти метров, не зажимая носы ладонями.
После такого несчастья, вызванного бандитским нападением, вопрос возвращения кредита покойнику отпал сам по себе. Тем более, что фирма-должник скончалась еще раньше банкира.
Рябов правильно обо мне заботится; охрана при пиковом раскладе отбиваться будет весьма профессионально, а не вонять газами во все стороны. Подготовлены и вооружены ребята — будь здоров, лучше спецназа любого, на чем-чем, а на безопасности экономить не собираюсь. Тем более, не так давно меня чуть не угробили. Константинова теща, тогда еще просто мамаша моей подружки Снежаны, для киллерства не пулемет обычный, а хозяйственную сумку приспособила. Как жив остался — до сих пор не пойму. Только благодаря телохранителям, скрутившим эту бабу. Сам бы разве с такой оторвой справился? Вот что значит забота руководителя службы безопасности, то есть коммерческого директора фирмы «Козерог».