— Спасибо, — наконец-то понял меня Юра. — Вы мне…
— Ты. Обращайся на ты, мы ведь договорились. Значит так, все дальнейшие вопросы порешаешь с господином Афанасьевым и Вохой.
— Нам нужно ехать, — подал голос Рябов. — По дороге завезем ребят домой.
— Хорошо. Подождите меня в машине, потолкуйте о деталях, мне надо выдать ценные указания.
— Ясно, — сухо заметил коммерческий директор, подымаясь из кресла. — Хочешь повидать свою бледную копию.
— Сережа, решение по нему принимал ты. При чем здесь мои устремления? — иронически замечаю, выходя вместе с ним в приемную. Рябов с некоторой долей негодования покачал головой и отправился вслед за своей делегацией.
— Мариночка, — кладу на стол секретарши плотный конверт, — свяжись с Дюком. Передай ему премию за восьмисвечник.
— Бойко звонил.
— До моего особого распоряжения пусть все вопросы адресует коммерческому директору, — принимаю воистину мудрое решение и, выйдя в коридор, направляюсь прямиком на взрыв хохота, раздающегося из кабинета главного инженера. Рванув на себя дверь, окутываюсь клубами табачного дыма и являю себя, подобно старику Хоттабычу, тем более, чего-чего, а бутылок здесь в избытке.
— Здравствуйте, — попытался дернуться навстречу ко мне Константин, но чуть было не рухнул на пол. Я пристально посмотрел на шефа отдела брокеров и поинтересовался:
— А где твой специалист по собачьим пакетам?
Голубенко почему-то сперва снял очки, а затем предельно ясно ответил:
— Мотается за товаром… То туда, то сюда. То туда, то сюда…
— Туда, сюда, обратно, тебе и мне приятно, — оценил деловые способности Наташи главный инженер и предложил:
— Выпьешь?
— Да! — с ходу поддержал его начальник отдела снабжения, наливая коньяк мимо фужера. — Я это… в лучшем виде… Их всех… Покажу!
Судя по всему, реабилитационный курс лечения этого сердечника проходит в лучших традициях фирмы.
— Голубенко, ты мои указания насчет переброски товара выполнил? — стою на страже интересов дела не менее твердо, чем главбух, споенный всего одной рюмкой.
— Да, а потом… — мучительно сморщил нос шеф отдела брокеров. — Костя же вернулся…
— Я больше не буду! — на всякий случай заорал отставной резидент.
Главный инженер тут же доказал — из всех присутствующих он еще в состоянии понимать, что происходит вокруг:
— Ну надо же отметить, — попытался он оправдать свое обычное поведение, — мы их так причесали…
— Это точно, — поддерживаю его, глядя на пытающегося встать из кресла Константина. — В лучшем виде. Если б не вы, ребята, я бы давно помер от скуки при виде трезвого образа жизни. Костя, ты поведай, надеюсь героически вел себя в ветеринарной лечебнице?
— В лучшем виде! — взвизгнул начальник отдела снабжения. — У, сука! Я ей…
— Это ты о жене, что ли? — невинным голоском спрашиваю у бывшего разведчика.
— Нет, она… да, а та сука… В жопу… Вот…
Главный инженер заржал еще до того, как Константин захлопал длинными ресницами своих кукольных глазок и отправился мордой в тарелку с весьма скромной закуской.
— Я все сделал, как ты сказал, — продолжал давиться смехом главный инженер. — Это Костя придумал…
— Наверное, придется с завтрашнего дня изъять твою серебряную флягу, — рассуждаю вслух, глядя на мирно засыпающего шефа отдела брокеров.
— Что я такого говорил? Я работал над кино? Так, — начал загибать свои гиббоновские пальчики главный инженер. — Ты сказал: прикрытие в больнице — моя задача. Сказал или нет?
— Да.
— Я его и прикрыл. Все.
— Все? Выкладывай, что эта дрянь малая сотворила. Смотри, если что, я за возможные последствия с тебя спрошу.
— Ничего он не придумала… то есть, придумал.
— Ну да. Так я и поверил. Ржал, как мустанг при виде водопоя…
— Так это я вспомнил… Мы Костика грамотно опекали. В больнице…
Я сделал вид, будто не заметил, как главный инженер почти твердой рукой плеснул в свой фужер не больше ста граммов драгоценной влаги. Да, если он именует начальника отдела снабжения Костиком, значит тот успел сотворить какую-то необычайную пакость, о которой мне не ведомо. Интересно, кто теперь вместо греков от него застонал?
— Давай рассказывай, — будоражу единственного в этом кабинете сотрудника, способного хоть что-то соображать. — Иначе премию выпишу.
— Я отвечал за Костю. Чтобы все было тип-топ. Мы цинковали его круглые сутки, чуть зад ему не вытирали. А он же, хоть инфаркт, утомился валяться и… — главный инженер снова зашелся в хохоте.
— Все, я пошел. Награждаю тебя по итогам годовой работы лишением премии.
— Стой! — мгновенно начал трезветь отставной кинорежиссер. — Ты чего? Костя просто лапнул медсестричку, культурно предлагал ей отсосать…
— Прямым текстом?
— А какая разница? Нет, он же как-то культурно бакланил. Лепилы в той больнице уже полгода сосут лапу, он же не просто так… Хотя медицина у нас на шару бесплатная, сто баксов ей давал… Вот сука! Да за такие бабки в городе очередь бы стояла… Врубился? Эта сука в белом халате — монополист. Кроме ее, там такие хари, у больного не встанет… Да, а она Косте говорит: «Иди в жопу!» Прикидываешь, такое нести до больного. У него же градус под мышкой увеличился… тем более, я ему там бухать — ни-ни. Да, смотрю, Костя после борзости этой суки аж в морде похудел. Ну, мерекую, помрет, так ты же с меня три шкуры спустишь… Да, ты сказал, чтоб у него был режим наибольшей благополучности? На ему режим. Мы создали. Как было приказано.
— Дальше. — Дальше все путем. Чтоб Костя не нервировался. Прихватили ее женишка-фраерка… Потом эта сука перед Костей винтом ходила. Ой, извините, не ходите в жопу… Да, а Костя говорит — нет, пойду. И сходил! Она даже уже бесплатно предлагалась, а наш больной ни в какую. Не дам на клык, и все. Чисто обиделся…
— И чем эта обида кончилась?
— Как положено, она ответила за свое горбатое слово. Сказала же ему идти туда, вот Костя ее и запендюрил. Исключительно в зад, как сама нарывалась, сука. Будет знать, как больных нервничать. Ты что, в натуре, меня премии лишаешь?
— Нет, это шутка. Приятно было узнать, каким образом Костя использовал нашу повышенную заботу о его слабом сердечке. Выходя из офиса, окончательно понимаю: мой чиновник для особых поручений ничего из ряда вон выходящего не совершил. Если бы не любовно-воспитательная выходка, впору задуматься — а вдруг Костя по-настоящему заболел? Этого еще не хватало, учитывая, что генеральный менеджер до сих пор в кровати валяется.
Я сел в машину рядом с Рябовым. На заднем сидении удобно расположились слегка повеселевшиий Юрик и его супруга.
— Поехали, — скомандовал сам себе Рябов, и автомобиль плавно тронулся с места.
Сережа всегда ведет машину медленно, однако сейчас он куда-то явно торопился.
— Нам направо, — подсказала ему Оля, однако коммерческий директор не свернул, а продолжал гнать в одному ему известном направлении.
— Ребята, небольшой крюк нужно сделать, — пояснил Сережа, подъезжая поближе к бульвару. — Так, здесь нет. Поехали дальше.
— Что ты ищешь? — любопытствую я.
— Не «что», а «кого», — весьма доходчиво объясняет Рябов. — Есть! Юра, узнаешь мужика в лохматой шапке?
— Да, — весьма живо, хотя и односложно отозвался директор фирмы «Олли».
Рябов светился от радости, словно этот мужик бежал по направлению к нашей машине, сжимая в зубах бриллиант «Великий почин».
На самом деле, чмур в лохматой шапке гнал в совершенно противоположную сторону вслед за каким-то облезлым цуциком. За ним во всю прыть отпущенных природой моторесурсов семенила старуха, явно рисковавшая сорвать дыхание. Потому что даже сквозь закрытые стекла автомобиля был слышен ее хриплый вопль «Помогите!», повторяющийся с завидной периодичностью. Мужик в лохматой шапке наконец-то изловил сбежавшую от бабаньки собачонку, сунул ее к себе под мышку и что-то стал объяснять запыхавшейся старухе, активно демонстрируя повязку на свободной от животного руке.