— Очень хочется солнца, — сказал Михаил.
— Поедем в Италию. — Лиза подтолкнула мужа к двери с балкона.
Стылый воздух царил под сводами гостиной. В Англии не топили с утра, что крайне не нравилось молодой женщине. Сгорбившись, граф уселся у холодного камина и уставился перед собой. Лиза принесла и накинула ему на плечи сюртук. Потом попыталась раздуть огонь.
— Не надо, — муж повыше вздёрнул плечи. — Не принято.
Графиня только раздражённо дёрнула головой.
— Я сказал: не надо. Нас не поймут.
Лиза повернулась к нему, взяла в свои ладони его руки и начала растирать каждый палец.
— Поедем. Нам пора. Мы давно гостим.
Он согласно кивнул. Рим, Милан, Неаполь, Венеция и обязательно развалины Помпей, о которых теперь все говорят. Маршрут можно уточнить и даже поменять. Главное — солнце. Михаила смущал другой вопрос. Русские всегда путешествовали со множеством слуг. В Англии предпочитали одинокие поездки. Граф ценил последние. Он устал быть на виду. Почти двадцать лет назад Воронцов без сопровождения явился из Лондона в Петербург к дяде-канцлеру, и когда постучал в двери особняка, привратник не хотел его пускать... Сейчас он не знал, решится ли Лиза на вояж вдвоём.
— Мы достаточно богаты, чтобы в любой момент нанять слуг, если почувствуем неудобство, — храбро заявила графиня.
Через три дня Воронцовы простились с роднёй мужа и отправились в Дувр, чтобы там сесть на корабль до Неаполя.
Утренний воздух чуть щекотал гортань. В горах на рассвете холодновато от густой буковой тени. Лишь к полудню солнце начинает шпарить так, что просекает кроны вековых великанов. Накануне прошёл дождь, бурая листва под ногами набрякла и пахла прелью. Комья грязи налипали на сапоги. Спускаться со склона было тяжело, и несколько угольщиков растянулись по пути, рискуя покалечить оружие. Чего делать не следовало. Их задача состояла в том, чтобы залечь за камнями вдоль дороги, карауля чёрную полицейскую карету, следовавшую из крепости Авеллино в Неаполь.
Пустынная местность как нельзя более подходила для налёта. Правда, экипаж сопровождала охрана из шести карабинеров. Двое впереди, двое сзади, и по одному у каждой двери. На узкой дороге последним придётся оставить свои места и чуть отстать. Это облегчит их отстрел. Кучность — великое дело! Но чтобы добраться до пассажира, придётся попотеть.
Первое же серьёзное поручение запечатлело имя Раевского на деревянных скрижалях карбонариев. Он привык командовать, имел боевой опыт и тяготился положением ученика. Вовсе не желание подчиняться нелепым ритуалам привело полковника в круг политических заговорщиков! Его отношения с Мочениго после посвящения испортились. Чтобы посбивать с новичка спесь, граф предложил мастерам проверить русского в деле. Тем более что за покушение на министра полиции князя Каносу никто не брался. Два предыдущих сорвались. А итальянцы, несмотря на отчаянную храбрость, не способны долго долбить в одну точку.
Александр предложил следующий план:
— Несколько наших укрываются в кустах вдоль дороги и берут на себя охрану. Я тем временем ложусь на пути кареты и изображаю ограбленного путешественника. Экипаж остановится. Произойдёт заминка, во время которой вы перестреляете карабинеров с близкого расстояния. И мы завладеем каретой.
— Не всё так просто, — рассмеялся Мочениго. — Мы имели случай убедиться, что в стенки экипажа вделаны металлические листы. Их не удастся прострелить. Дверь плотно запирается. На окна при необходимости опускают железные ставни. Даже если мы убьём охрану, Каноса окажется посреди дороги, как в несгораемом шкафу.
— А может, его в нём и поджарить? — предложил кто-то.
— Было бы славно, но карета такая тяжёлая, что её не поднять вверх по склону. А если скинуть в пропасть, то кто поручится, что этот негодяй не останется жив?
К Каносе карбонарии имели особые счёты. Он предал старых товарищей. Это его сердце должно быть вырвано, кости сожжены, а имя стать символом бесчестья! Два года назад угольщики провели чистку своих рядов. Всех, кто использовал организацию в личных целях, выгнали. Среди них оказался и князь Каноса. После возвращения на неаполитанский престол короля-австрияка Фердинанда I он получил должность министра полиции и напомнил о себе бывшим «родственникам». Выпустил из тюрем бандитов, сформировал из них отряды и начал наносить быстрые, точные удары по горным убежищам мятежников, расположение которых было ему хорошо известно.