Повозки, размещенные по обеим сторонам амфитеатра, вытягивались по равнине в виде полукольца. Бык добежал уже до этого полукруга, повозки преградили ему путь, и он устремился прямо к скамейкам, словно рассчитывая прорваться через эту преграду. Женщины в отчаянии повскакивали со своих мест и, обезумев от страха, кажется, готовы были броситься на рога разъяренному животному. Страшная минута!
И в это мгновение из толпы вынырнул человек с лассо в руках и ловко взметнул его над головой быка. Лассо со свистом обвилось вокруг длинных рогов разъяренного животного. Не теряя ни секунды, человек подбежал к дереву и обмотал вокруг него другой свободный конец лассо. Еще миг промедления – и катастрофа была бы неминуема. Бык сделал еще несколько прыжков, но, удерживаемый лассо, подогнул колени; чем больше он делал усилий, тем сильнее запутывался и наконец тяжело упал почти к ногам зрителей.
Едва немного улегся всеобщий страх, как раздались крики пришедших в себя людей:
– Браво! Ура! Браво, Карлос, охотник на бизонов!
Этот молодой человек второй раз сегодня продемонстрировал свою ловкость и отвагу.
Однако бык еще не был окончательно усмирен; ему оставалась известная свобода действий в пределах расстояния, ограниченного длиной лассо, и, приподнявшись с яростным ревом, он снова бросился прямо на толпу, которая попятилась, объятая страхом. К счастью, привязь не была так длинна, чтобы он мог достать до зрителей и справа, и слева, и животное, после кратковременных усилий, снова упало, оседая на задние ноги. Все бросились в стороны: вдруг петля оборвется? В это время прискакали всадники и в одно мгновение как бы спеленали его своими лассо, после чего безжалостно бросили на землю, так что он больше не мог пошевельнуться.
Бык не имел уже права на бег, а так как на тот день приготовлено было только два животных, то и колео считалось оконченным.
Пока шли приготовления ко второму большому состязанию, публику занимали промежуточными маленькими играми, участники которых показывали не столь высокое искусство верховой езды. Каждый показывал, что ему вздумается. Одна из этих игр состояла в том, чтобы накинуть лассо на ногу бегущего, затянуть петлю, и человек, конечно, падал на землю. Преследователями могли быть и пешие, и всадники на лошадях, но эта игра считалась такой легкой, что более искусные ею пренебрегали, считая ниже своего достоинства участвовать в подобном развлечении.
В другой игре всадники демонстрировали номер с сомбреро. Здесь всадник на всем скаку бросал на землю сомбреро и поднимал его, перегнувшись с седла, не уменьшая бега. Эта игра опытным участникам казалась детской, разве что начинающие видели в ней проявление особой ловкости. Так что лишь около двадцати молодых людей скакали перед зрителями, сбрасывая свои сомбреро и на ходу подхватывая их.
Но не так легко поднимать мелкие предметы, как например монету, лежащую на земле: здесь не просто отличиться и самому лучшему наезднику.
Вышел вперед комендант Вискарра, потребовал молчания и объявил, положив испанский доллар на землю:
– Дарю эту монету тому, кто поднимет ее сразу, и держу пари в пять унций золота, что этим искусником будет капрал Гомес.
Поначалу никто не отзывался на этот вызов, потому что пять унций золота была значительная сумма – 432 франка, и разве только богач мог рисковать такими деньгами.
Однако же ответ последовал: вперед выступил один молодой скотовод.
– Полковник Вискарра, – сказал он, – я не сомневаюсь в успехе капрала Гомеса, но держу пари, что здесь есть и другой наездник, который не уступит Гомесу и справится с этим ничуть не хуже. Не угодно ли вам удвоить ставку?
– Назовите имя вашего наездника? – произнес комендант.
– Карлос, охотник на бизонов.
– Хорошо, я принимаю ваше предложение. По обычаю все имеют право на состязание; кто-то еще желает? Каждый раз, как только поднимут доллар, я буду заменять его новым, лишь бы только поднимали с первого раза.
Конкуренты не замедлили явиться: некоторые дотрагивались до монеты и даже успевали сдвинуть ее с места, но ни одному не удалось поднять ее. Наконец на луг выехал улан на большой гнедой лошади. Это был капрал Гомес, который первый настиг быка и безуспешно пытался опрокинуть его. Без сомнения, воспоминание о неудаче еще больше подчеркивало обычную мрачность на его изжелта-бледном лице. Это был мужчина высокого роста, крепкий и наверняка хороший наездник, но сложен он был как-то несоразмерно, без той правильной симметрии, которая обличает гибкость и силу в сочетании с ловкостью.