Дверь бесшумно закрылась.
Хлопс устало присел на мягкое кресло, закурил папиросу и подумал:
— С этой нашей конспирацией с ума можно спятить… Сколько у него секретарей? Запутаешься…
Прозвенел звонок неизвестно где.
В дверях вырос швейцар.
За ним шел серый человек и говорил:
— Уезжаем сегодня. Соберите все вещи и вызовите автомобиль по номеру 33–33.
Швейцар поклонился.
Через десять минут все вещи были упакованы в изящные чемоданы заграничного фасона и вынесены в вестибюль.
Из задней комнаты вышел почтенного вида человек в длинном, застегнутом на все пуговицы, сюртуке с портфелем под мышкой.
Он бросил Хлопсу по-немецки:
— Sie fahren mit mir…
И прошел к двери, где серый человек услужливо подал ему пальто. — Хлопс молча повиновался.
Внизу ждал большой автомобиль ландоле бледно-серого цвета со всеми вещами.
Сели и помчались…
III
Баранину купить не удалось…
Автомобиль несся по бесконечной линии бульваров, круто свернул на площади, пролетел по Цветному бульвару…
И помчался по круговой Садовой. Замелькали — Самотечная, Сухаревская, Черногрязская…
Опять крутой поворот и пошли переулки, переулки, переулки — нет им счета!
Открылся обширный запущенный сквер на пустынной площади.
Опять целая сложная сеть переулков…
И, наконец, у красивого особняка с густым садом, бешеная машина остановилась.
В особняке приезжих встретила красивая брюнетка цыганского типа:
— Милости просим…
И пожала руку Хлопсу.
— Пройдите вперед по коридору… Третья дверь налево — ваша комната.
— Мерси, но я не один…
Хлопс обернулся, ища спутника, но тот уже исчез.
— Где я видел эту даму? — мелькнуло у него в голове, когда он разглядывал красивую брюнетку.
Та улыбнулась лукаво и дотронулась до красивой брошки с бриллиантами, расположенными в форме якоря.
— Вы меня не узнали?
— И знаю и не знаю!..
Брюнетка захохотала.
— Короткая у вас память. Я — Блосская!
Теперь Хлопс все припомнил.
Сверкающая эстрада дорогого шантана за границей, душные кабинеты с обильными возлияниями… Груда цветов и драгоценностей.
И среди всего этого дива эстрады Блосская.
— Припомнил!
— Наконец-то…
Еще бы не припомнить, когда это знакомство ему стоило несколько тысяч в вечер — из-за этого он и продал свою шкуру на конспиративную работу в опасной игре по контрразведке.
— Значит, и она наша!.. — не без тайного удовольствия подумал Хлопс, — широко же мы раскинули сети.
Но мечтать было некогда — он прошел в указанную ему комнату и здесь на минуту остановился… и замер.
В глубине комнаты сидел спиной к нему человек в кресле и проговорил ровным голосом:
— Сядьте и пишите телеграмму.
Хлопс сел за ближайший стол, на котором нашел готовую бумагу с маленьким якорным вензелем и перо с чернилами.
Человек в кресле диктовал:
— Салоники, Мариовиту.
— Баранину купить не удалось. Закупаем опять свинину. С кукурузой слабо. Вышлите аванс.
Рамзай.
— Готово?
— Да.
— Отнесите на телеграф. Вернитесь и ждите распоряжений.
Хлопс молча поклонился в спину сидящего в кресле, вздохнул и вышел из комнаты.
В голове был туман от встречи с Блосской и мелькали блудливые мысли…
Но… конспирация! Чорт бы тебя взял — конспирация!
В коридоре Хлопса встретила Блосская — нарядная, улыбающаяся — и проговорила:
— На телеграфе подойдите к окошку № 7 и спросите Фиделя. Ему отдайте депешу.
Все вышло, как по-писаному: в окошке № 7 оказался Фидель, молодой человек цветущей наружности, с кольцом на мизинце в форме якоря.
IV
Опять захлопали пробки…
Когда в Константинополе через Салоники от Марио-вита была получена телеграмма — в «Совете защиты родины» впали в уныние.
— Взрыв не удался. Опять занялись агитацией среди крестьян…
И главное… Требуют опять аванс!
Собрано было секретное совещание в бельэтаже известного особняка.
Докладывал генерал Хвалынский.
Седой председатель резюмировал:
— Слишком много авансов и слишком мало удовольствия для наших хозяев и нас. Советская власть крепнет. Получается со стороны такое впечатление: мы укрепляем враждебную нам власть всей этой нашей работой!