Сам сел под защитой простенка против зеркала и стал наблюдать. В зеркале отражалось: Кара укладывал в портсигар папиросы, положил его в карман, взялся за фуражку, но…
…Но… Ах, русская пословица!..
— На всякого мудреца — довольно простоты.
На шапке Кара был зайчик от направленного зеркала.
Кара злобно оскалил зубы, сорвал шапку, снял френч и завесил окно.
Скворцов сконфуженный сидел перед отражателем, в котором со всеми подробностями вырисовалась спинка хорошо сшитого френча…
Минута раздумья.
Скворцов подошел к своему гардеробу. Переоделся. Незаметно вышел из кабинета.
Ушел на черный ход. Поднялся на крышу, свесил голову и маленьким камешком прицелился в штукатура.
Рабочий поднял голову, узнал начальника, немедленно спустился по канату. И не успел он ногами коснуться земли, как на досчатой перекладине сидел уже другой штукатур, опять мурлыкал песню, левой рукой мазал стену, а правой шарил в кармане френча…
Френч заколебался…
Кара заметил подозрительное колебание, поднялся к окну, вытащил нож и схватил руку, обшаривающую френч.
— Мертвая хватка, пан Скворцов!
Скворцов не растерялся и крикнул громко:
— Ломайте левую, правая уже сломана…
Реплика, поданная Скворцовым, дошла по назначению.
Часовой обратил внимание на громкий разговор в пустом дворе, заметил висящего на канате человека…
И дал выстрел…
Тревожный свисток!
От неожиданности Кара отлетел от окна, рука Скворцова освободилась, он полетел вниз, зацепился за телефонный провод.
Это задержало силу падения, и Скворцов свалился на землю…
Сейчас же появились носилки. На носилках был уложен бездыханный труп…
Кара смотрел из окна и думал.
— Ну… один готов! А с этой деревенщиной справиться легче!
X
Обычные ошибки секретарей
Санитары бережно внесли в кабинет носилки с Скворцовым. И ушли.
У носилок беспомощно и растерянно стоял секретарь. И не успел он протянуть руку к трубке телефона, как перед ним стоял невредимый Скворцов с хитрой улыбкой.
Секретарь, видавший на своем веку много видов, особенно в последние годы совместной работы со Скворцовым, пожал плечами и реагировал на чудесное воскресение своего начальника так:
— Правильно!
— Пустите слух, что я сильно разбился и положение мое безнадежно.
— Слушаюсь… Часового у западной половины поставить?
— Ни в коем случае.
— Есть!
За секретарем закрылась дверь.
Одним прыжком Скворцов был опять у своего наблюдательного окна.
И тяжелая суконная штора закрыла его от всяких любопытных глаз…
Ибо было время проулки заключенных. И шли пересуды о злобе дня.
В числе гуляющих был и почтенный господин Кара; всегда брезгливо относившийся к толпе, на этот раз он забыл свой обычай и вступил в переговоры с своими товарищами по несчастью:
— Кто это разбился? — с очаровательной улыбкой спросил Кара ближайшего соседа.
— Инспектор Скворцов, — последовал ответ.
— Он жив?
— Нет. Слыхать — помирает…
— Собаке — собачья смерть! — с не менее очаровательной улыбкой заключил Кара.
И отошел от толпы.
— Что это за порядки? И уголовные и политические и просто бандиты — все здесь равны… — думал Кара, присвоив себе квалификацию «политического подпольника».
Он передернул плечами, вышел из рядов и пошел к зданию.
Надзиратель счел своим долгом предупредить:
— Вы, гражданин Кара, зря не пользуетесь воздухом… Это третья прогулка и до утра другой не будет… Или вы нездоровы? Можно вызвать врача…
— О нет, милейший друг. Я не привык вращаться в таком обществе, — иронически сказал Кара, указав на толпу гуляющих.
И пошел в свою камеру.
Жизнь понемногу замирала…
Люди располагались на ночлег.
Ночь была темна. Лил сильный дождь. Природа в эту ночь была решительно против человека.
И только долг, священный долг мог заставить человека отмахнуться от разразившейся стихии…
И часовой стоял у западной половины.
Ему видно было окно Кары.
В камере Кары была тьма и ничего не сулящая тишина…
Крот делал свое дело…
Камень в стене был вынут.
Грозная решетка валялась на полу, как ненужный хлам…
По канату спускался человек…
По тому самому, который предал Скворцова и сейчас спасал Кару.
Кара на земле… Но свобода за стеной.