— Убей меня… Все равно меня повесят…
К санитару подошел адъютант и строго приказал:
— Перевязать ему раны, чтобы завтра на виселице он выглядел молодцом!
Санитар с каменным лицом кивнул головой, вытащил шприц и впрыснул гурку большую дозу распространенного среди гурок индийского яда.
Гурк спокойно закрыл глаза. Его положили на носилки и унесли в лазарет.
Наутро все обитатели барака были выстроены перед виселицей в ожидании казни.
В кабинете начальника штаба было смятение:
— Гурк обманул виселицу! Он умер.
По свидетельству врача, гурк умер часов 8 назад. Начальник штаба, обращаясь к офицерам, сказал:
— Это большая неловкость, господа… Его все–таки надо повесить!
Никто не смел ослушаться приказа начальника…
И окоченевший труп гурка был повешен перед лицом интернированных солдат. Так совершился «акт справедливости».
X
Генеральская халтура
Генерал Хвалынский накачался досыта трипль–коктей–лем и вышел из бара.
Нетвердой походкой подошел к автомобилю, нетвердой походкой поднялся по лестнице отеля.
И, придя к себе в комнату, тяжело упал на кровать.
— Все пропало! Это теперь несомненно… Но есть еще деньги, черт возьми. И на них я проживу безбедно по крайней мере год…
Он запустил руку под тюфяк, долго шарил: И… ничего не нашел!
Вскочил как ужаленный, перевернул всю постель…
Но денег не было…
Все в нем заныло.
Хмель разом вылетел из головы.
— А!.. Проклятье!. — завопил Хвалынский диким голосом.
По коридору забегали эмигранты.
И вскоре гурьбой ввалились к нему в комнату.
— Ограбили! Ограбили!
На полу валялся генерал Хвалынский с безумными глазами.
К нему подошла жена.
Хотела помочь ему встать.
Разоренный, он хватил ее кулаком по лицу.
— Сволочь! Стерва! Гуляешь… Не смотришь ни за чем.
Жена маленького артиллериста пришла на помощь избитой генеральше.
И увела ее к себе.
Долго еще бушевал генерал. Его всячески увещевали.
А жена маленького артиллериста с каким–то очаровательным цинизмом говорила жене Хвалынского:
— Теперь настало время жить своим трудом… Я вам дам хорошие рекомендации. У вас есть хороший гардероб… Вы молоды и красивы…
Генерал Хвалынский, расстроенный, уничтоженный, вышел из гостиницы в сопровождении своего бывшего адъютанта и, придя в полицию, бессвязно заявил:
— Украла деньги прислуга Винокурова…
— Я вас не совсем понимаю: у вас украла или вы украли? — бесстрастно спросил полицейский.
— Я генерал русской армии Хвалынский, — гордо заявил он.
— Всякое бывает, господин Хвалынский. У нас теперь слишком много русских генералов…
Оскорбленный Хвалынский повернулся и вышел из комиссариата. Впрочем, заявление его было принято.
Затем, вместе с адъютантом, вошел в бар и там увидел свою жену, которая сидела в компании мужчин вместе с женой маленького артиллериста.
— Одной проституткой стало больше! — криво усмехнувшись, сказал Хвалынский своему адъютанту.
— Все там будем… — ответил адъютант, — ваше превосходительство…
Они незаметно ретировались из кафе–бара.
И остановились на улице.
Спустя некоторое время, генеральша со своей спутницей, окруженные свитой разжиревших буржуев, вышли из бара.
Генерал Хвалынский схватил за руку жену и крикнул ей:
— Давай выручку, шлюха! Всю жизнь кормил тебя я — корми теперь меня ты!
XI
Налет
Через две недели после описанных событий, не без большого труда, Тане и Дроздову удалось добраться до польской границы.
Они наняли скромную комнату и обследовали приемы перехода границы…
С этой целью они наняли подводу и пустились в рискованный путь. С наступлением вечера они достигли пограничной деревни и, зайдя в первый попавшийся дом крестьянина, нашли у него приют.
Плутоватый крестьянин–кулачок, владевший довольно обширным помещением, принял наших путников весьма подозрительно.
Но достаточно было показать ему кончик стодолларовой бумажки, как рожа хозяина расплылась в приятную улыбку.
Таково свойство всех кулаков…
Он отвел им просторную комнату, сытно накормил и, пожелав доброй ночи, вышел из комнаты.
Кулачок сей был себе на уме…
Двери его дома широко раскрывались для всех, кто откроет широко свой кошель.