К счастью, до башни было недалеко. Одинокий побег обвился вокруг шпиля и уже дотянулся до смотровой площадки. Внутри в шпиле была лестница, ее ступеньки были увиты цветами. Лелия поднималась впереди, держа в зубах золотой ключ. Эльм лез за нею. Он смотрел только прямо перед собой, но смотреть вдаль или вниз ему было страшно.
Лелия вставила ключ в замочную скважину и повернула его, люк поднялся. Они выбрались на площадку и уселись там среди роз.
Эльм не отрывал глаз от Лелии.
— Почему ты смотришь только на меня? Тебе страшно?
Эльм кивнул.
— Не бойся, я рядом.
Эльм опять кивнул.
— Ну ладно, скажешь, когда будешь готов смотреть.
— Я готов! — Эльм встал.
48
Эльм встал, но глаза у него были закрыты. Он ощупью нашел перила.
Здесь, наверху, свистел ветер. Эльм чувствовал, что Лелия стоит рядом.
— Что я теперь должен сделать? — шепотом спросил он.
— Открыть глаза и смотреть!
— Не могу.
— Ты только не смотри вниз, а то у тебя закружится голова, — предупредила его Лелия. — И не смотри вдаль, а то испугаешься. Смотри вверх, там тебе все знакомо. Откинь голову назад и открой глаза!
Эльм откинул голову и приоткрыл глаза. Лелия держала его за руку. В щелочки глаз он увидел синеву и сразу успокоился.
— Небо! Наше небо! — Он засмеялся.
— Конечно, небо! — Лелия тоже засмеялась. — А что еще ты ожидал увидеть у себя над головой?
— Не знаю… Вон облака, они плывут над замком!
— А теперь води глазами по небу и говори, что ты видишь!
— Мне страшно!
— Но ведь я рядом!
Взгляд Эльма медленно скользнул по небу. Оно было синее, и по нему бежали облака. Эльм долго рассматривал каждое облачко, словно набираясь храбрости, чтобы взглянуть вдаль.
— Небо нигде не кончается? — спросил он.
— Нигде, — ответила Лелия. — Но отсюда всего неба не увидишь.
Вдруг он заметил что-то новое, тоже синее, но гораздо темнее неба. Острые высокие зубцы чередовались с мягкими полукружиями.
Это было прекрасное зрелище, но вздымающиеся в небо зубцы таили какую-то угрозу.
— Горы, — объяснила ему Лелия. — Это вершины гор. Ты видишь уже страну Ни-ни.
Страна Ни-Ни! Но ведь Король говорил, что там все серое! Эльм вспомнил желтый одуванчик. Теперь он видел синие горы. Значит, Король солгал ему!
— Они синие, как небо! — сказал он.
— Издалека все горы кажутся синими.
— На них трудно подняться?
— Трудно, но ты когда-нибудь поднимешься.
— Откуда ты знаешь? — Эльм не мог оторвать глаз от горных вершин.
— Знаю, у тебя такой характер, — ответила Лелия.
Эльм смотрел на горы и невольно думал о Короле.
— Многие мечтают подняться в горы, — продолжала Лелия. — А что ты видишь еще?
Эльм чуть-чуть опустил глаза, но он уже не боялся. Теперь он видел что-то блестящее, переливающееся. Оно тянулось во все стороны, насколько хватал глаз.
«Золото, ветер», — почему-то подумал Эльм.
— Что там? — спросила Лелия.
Эльма вдруг осенила догадка:
— Море! Должно быть, это море?
— Да, море. — На них налетел порыв ветра. — Волны, как ветер, Эльм.
По Белому замку прокатилось эхо далекого грохота. Перила под руками мальчика вздрогнули. С площадки сорвалось несколько роз.
— Смотри, Эльм, смотри! У нас осталось мало времени!
Эльм не понял, что произошло, но ощущал тревогу Лелии. Сам же он был совершенно спокоен, и ему хотелось еще долго-долго смотреть на море.
Новый грохот, и шпиль на Южной башне вдруг закачался.
— Смотри, Эльм, смотри!
Взгляд Эльма скользнул с моря и остановился на чем-то знакомом:
— Песок!
Белый песок подходил к самой воде.
— Это морской берег, — объяснила Лелия. — Смотри, Эльм, смотри!
— Я вижу равнину, траву, деревья и…
Множество маленьких замков тесно жались друг к другу? Эльм не знал, что это такое.
— Это город, — снова объяснила Лелия. — Там живут люди. И их очень много.
— Они все серые и злые?
— Нет. Они не серые и не злые.
Эльм уже не отрывал глаз от равнины. Он увидел один город, потом другой. Отдельные дома. И наконец, точки, которые двигались по равнине во все стороны.
— Это люди? — прошептал он.
Зазвенело разбитое стекло. Несколько оторвавшихся роз покатились вниз. Часть крыши возле Смотровой башни рухнула, подняв облако пыли. Башня накренилась, но удержалась на месте.
Белый замок еще надеялся выстоять. Камни его ощетинились острыми краями и, словно ножом, перерезали ползущие стебли.