К счастью, меня занимало два важных вопроса: если я снова приложусь к флакончику с янтарно-желтой жидкостью, таинственным образом обнаруженному среди прочего на моем туалетном столике, – смогу ли воротиться в свое собственное тело или так и буду прыгать по чужим – это, во-первых. А, во-вторых: является ли Харрингтон из паба мистера Эндрюса тем же самым Харрингтоном, которого я встречу на балу в этом шикарном доме по Риджент-стрит... И если это один и тот же человек, то, право слово, мне не терпелось ухмыльнуться ему в лицо.
Он, между прочим, задолжал мне денег: тех самых, обещанных Килиану и не выплаченных по причине стремительного бегства. Я невольно улыбнулась, припомнив случившееся в «Кровавой Мэри»... Быть мальчишкой было весело.
Лакей в золоченой ливрее распахнул перед нами дверцу экипажа и услужливо опустил ступеньку – я выдохнула и последовала за родителями по расстеленной красной ковровой дорожке. Словно суперзвезда на вручении премии «Оскар»... В улюлюкающих мальчишках, отгоняемых рассерженными лакеями, я узнала, как мне показалось, чумазое лицо Питера Уивера и Килиана, строивших гостям презабавные рожицы.
Особняк встретил нас тихой музыкой, раздающейся из бальной залы, и запахом множества цветов. У меня сдавило виски... Это тело, как я уже успела заметить, обладало крайне чувствительной конституцией. А тут еще это лицо, приближающееся с каждой преодоленной мною ступенькой длинной парадной лестницы. Харрингтон-младший улыбался скучающей, слегка высокомерной улыбкой, приклеившейся к его губам, словно крошка от бутерброда.
И хотя я понимала, что он никак не может знать, что я – это я, все равно его презрительный взгляд раздражил меня невероятно... Строить из себя эдакого идеального сноба и при этом получать удовольствие от низменных удовольствий казалось мне верхом человеческого лицемерия, и я, не сдержавшись, ляпнула:
– Крыса.
Леди Харрингтон выпучила глаза.
– Крыса? Что вы имеете в виду, моя дорогая? – осведомилась она недоуменным голосом.
У маменьки едва удар не случился – я видела это по ее побагровевшему лицу и быстро заработавшему вееру.
– Мне показалось, что я увидела крысу, – придумала я на ходу, глянув в сторону ее сына.
Тот уже не казался скучающим – скорее заинтересованным и чуточку сбитым с толку.
– В нашем доме нет крыс, милая Джоанна, – проговорила леди Харрингтон с видом оскорбленного достоинства. – Мы держим для этого крысолова и платим ему фартинг в неделю.
– Извините, – повинилась я, опустив смеющиеся глаза. Меня так и распирало от улыбки...
А маменька поспешила заметить:
– Джоанна с детства боится мышей... Они ей всюду мерещатся, простите бедную девочку!
Хозяйка снисходительно улыбнулась, не разжимая губ.
– Рады видеть вас в нашем доме, – процедила она через силу, и мы, наконец, вошли в бальную залу.
Я ахнула было от окружающей меня красоты, вот только болезненный щипок рассерженной матушки заставил ахнуть по другой причине.
– Никаких конных прогулок всю следующую неделю, – прошипела она, старательно раскланиваясь и улыбаясь проплывающим мимо нас знакомым.
По ее голосу было понятно, что конные прогулки Джоанна любила с особенной страстностью, именно потому, должно быть, для наказания выбрали данный вид запрета... Я лишь выдохнула: лошадей я с детства боялась. Свалилась как-то с циркового пони!
И в этот момент на меня налетел бледно-голубой вихрь с розами в волосах.
– Джоанна, милая, наконец-то ты тут! Я уже заждалась. – И, прикрыв рот веером: – Надо поговорить. Срочно!
Девица была примерно моего возраста, из чего я заключила, что мы с ней подруги. Насколько близкие, покажет готовый вот-вот состояться разговор...
– Денег там не было, – шепнула она, утянув меня подальше от родительских ушей.
– Денег? – повторила я ошарашенным голосом. Явно не такой темы разговора я ожидала от этой восторженно-улыбчивой девушки! Она же поняла все иначе, и, сделав страшные глаза, произнесла:
– Ну да, денег. А ты чего ожидала? – И поинтересовалась: – Что делать будем? Кажется, нас не восприняли всерьез.
– О... – только и смогла выдать я, мучительно соображая, как выкрутиться от сложившейся ситуации. К счастью, мою визави окликнули, и она, в последний раз припав к моему уху, шепнула: – Увидимся позже. Надо бы все обсудить... – И более легкомысленно: – А сейчас отец хочет представить меня некому сэру Аргайлу – он все еще не теряет надежды сбыть меня с рук в первом же светском сезоне. Бедняжка! – она закатила глаза, и я так и не поняла, кто из двоих удостоился ее искреннего сожаления: собственный отец или безызвестный мне сэр Аргайл. Полагаю, жалеть стоило обоих...