Ты ж растерянна и молчалива,
Нехотя встречаешь звонкий день.
В комнате недвижимо почила
Скучная, нерадостная лень.
Своего тебе осталось мало:
В горле неглотаемый комок,
Сухость глаз, горячих и усталых,
Папиросы тоненький дымок.
Вместо неподвижности и страха
И тебе б немного полетать,
Потомиться, повздыхать, поахать,
Покувыркаться, поворковать.
Ты тоже притихнешь(«Смущенная его внезапной болью…»)
Смущенная его внезапной болью,
Ты слушала с волненьем и тоской
Его слова о призрачной неволе,
Об одинокой тишине ночной.
Я не виню тебя. Все так понятно.
Не ты одна была укрощена.
Не ты одна узнала, как отрадна
Внезапная ночная тишина.
Ты слушала его с невольной болью,
Побеждена вдруг нежностью ночной,
Взволнованная новой, трудной ролью
И безнадежной страшной тишиной.
И дальше в путь, прохожая, чужая,
Уйдешь одна, тоской поражена.
И станет неотступной — та, ночная,
Бессонная, живая тишина.
Два проклятья(«Бог оставил людям два проклятья…»)
Бог оставил людям два проклятья:
Для мужчины — жизнь вести в труде,
Женщине — за сладкий грех объятья,
В муках и крови родить детей.
Так учили книги откровений
Души всех покорных много лет,
И склонялись грешные колени
Под карающий святой завет.
Мы теперь ушли от темной власти
Нас от века обрекавших слов.
С нами наше, человечье счастье,
Вез крестовых мук и без грехов.
Дар любви не благостней, не слаще,
Чем разящий, темный Божий гнев:
Радость матери, в руках дитя держащей.
Гордость пахаря, собравшего посев.
«Я не узнаю никогда…»
Я не узнаю никогда:
Уже была, быть может, встреча.
Но мною был ты неотмечен.
Я не узнаю никогда,
Кто слушал — ты или предтеча —
Мой тихий шепот, всплески речи.
Уже была, быть может, встреча —
Я не узнаю никогда.
Романс («Боясь пролить хотя бы каплю яда…»)
Боясь пролить хотя бы каплю яда,
Я никогда не говорю о вас.
Баш легкий шаг и равнодушье взгляда
Я узнаю, не подымая глаз.
Была весна, самой весны весенней,
И я любила вас, и сумрак голубел,
И шорох звезд, и длительное бденье
Под звонкий ливень синих лунных стрел…
Ваш образ стынет в мертвом ореоле.
Другим отдали вы и зной, и нежность ласк.
О, я не выроню своей заветной боли!
Я никогда не говорю о вас.
«Напуганные вечным пораженьем…»
Напуганные вечным пораженьем,
Мы постигаем алгебру любви,
Законы тяготенья, приближенья
И центробежный наших чувств отлив.
Алхимики, мы тихо изучаем,
Выводим, сравниваем тайный смысл,
И, в отвлечениях своих дичая,
Мы начинаем верить в стройность чисел.
И, наконец, покинув заточенье,
Во вееоружье знанья мы выходим в свет —
И первый встречный взгляд, решая все сомненья,
Сражает нас и сводит все на нет.
Черед («Умирают от вражеской пули…»)
Умирают от вражеской пули,
От несчастия, от любви,
А живут — горячась и тоскуя,
И теряют пути свои.
И, не зная предела скитаньям,
Не умея связать года,
По таинственным очертаньям
Стараются жизнь разгадать.
И к какому-то успокоенью
Неверное сердце идет,
Находя наощупь явлений
Неторопливый черед.
Наши годы терзания застят,
Мы не в силах себя забыть.
Мы любили и были счастливы,
И другие будут любить.
И любовь, и смерть, и трагедии
Вспоминаем мы наизусть.
Сердце жадное ждет бессмертия,
И всегда с ним бессмертная грусть.