- Что это было? - возбужденно спросил Бемби.
- Ничего, - сказала мать.
- Но... - Бемби дрожал. - Я же видел...
- Не бойся, - сказала мать. - Это всего-навсего хорек убил мышь. - И она повторила: - Не бойся.
Но Бемби был ужасно испуган, незнакомое щемящее, жалкое чувство проникло к нему в сердце.
Долго не мог он вымолвить слова, потом спросил:
- Зачем он убил мышь?
- Зачем?.. - Мать колебалась. - Пойдем скорей! - проговорила она, будто ей что-то внезапно пришло на ум.
Она быстро устремилась вперед, и Бемби пришлось потрудиться, чтоб не отстать от матери. Он скакал изо всех силенок, а мать молчала, она как будто забыла о его вопросе.
Когда же они снова пошли обычным шагом, Бемби спросил подавленно:
- А мы тоже когда-нибудь убьем мышь?
- Нет, - ответила мать.
- Никогда?
- Никогда.
- А почему так? - с облегчением спросил Бемби.
- Потому что мы никогда никого не убиваем, - просто сказала мать.
Они проходили мимо молодого ясеня, когда сверху послышался громкий, злой крик. Мать спокойно продолжала путь, но Бемби, полный нового любопытства, остановился. Высоко в ветвях над лохматым гнездом ссорились два ястреба.
- Убирайся отсюда, негодяй! - кричал один.
- Не очень-то задавайся, болван! - отвечал другой. - Мы и не таких видывали!
- Вон из моего гнезда! - бесновался первый. - Разбойник! Я размозжу тебе голову! Такая подлость! Такая низость!
Другой, заметив стоящего под деревом Бемби, слетел на нижнюю ветку и гаркнул:
- А тебе что надо, морда? Пошел вон!
Бемби скакнул прочь, нагнал мать и пошел за ней следом, притихший и напуганный. Мать не подавала виду, что заметила его короткое отсутствие, и через некоторое время Бемби заговорил сам:
- Мама, что такое подлость?
Мать сказала:
- Я не знаю.
Бемби немного подумал, затем начал снова:
- Мама, а почему те двое так злились друг на друга?
Мать ответила:
- Они повздорили из-за еды.
Бемби спросил:
- А мы, олени, тоже ссоримся из-за еды?
- Нет, - сказала мать.
- Почему нет?
- Потому что тут достаточно еды для всех нас.
Но Бемби хотелось еще кое-что узнать.
- Мама...
- Что тебе?
- А мы, олени, злимся когда-нибудь друг на друга?
- Нет, маленький, у нас, оленей, этого не бывает.
Они шли дальше. В какой-то миг перед ними разверзлась широкая светлая, слепяще-светлая щель. Там кончалась живая изгородь кустарника, обрывалась тропа. Еще несколько шагов - и перед ними во все стороны распахнулся залитый солнцем простор. Бемби хотел прыгнуть вперед, но мать стояла недвижно.
- Что это такое? - воскликнул он нетерпеливо, очарованный новой прелестью мира.
- Поляна, - ответила мать.
- А что такое поляна?
- Это ты скоро сам увидишь, - строго сказала мать.
Она стала серьезной и настороженной. Вскинув голову, она к чему-то напряженно прислушивалась и глубоко втягивала ноздрями воздух.
- Все спокойно, - произнесла она наконец.
Бемби прыгнул вперед, но мать преградила ему дорогу:
- Жди, когда я тебя позову. Бемби послушно остановился.
- Вот так, - одобрила мать. - А теперь слушай меня внимательно.
Бемби чувствовал скрытое волнение в голосе матери. Он напряг все свое внимание.
- Это не так просто - идти на поляну, - сказала мать. - Это трудное и опасное дело. Не спрашивай почему, - когда-нибудь ты и сам узнаешь. А сейчас запомни хорошенько, что я тебе скажу, Обещаешь?
- Да, - ответил Бемби.
- Так вот. Сперва я пойду одна. Ты стой здесь и не спускай с меня глаз. Если увидишь, что я бегу назад, то и ты беги прочь, беги как можно быстрее. Я уж догоню тебя.
Она замолчала, о чем-то думая, затем продолжала глубоким, проникновенным голосом:
- Во всяком случае беги, беги изо всех сил. Беги... если даже что случится со мной... Если увидишь, что я... что я упала... не обращай внимания. Что бы ты ни увидел, что бы ни услышал, - прочь отсюда, немедленно прочь... Обещаешь?
- Да, - сказал Бемби тихо.
- А сейчас мы пойдем на поляну, сперва я, потом ты. Тебе там очень понравится. Ты будешь играть, бегать. Только обещай, что при первом же моем зове ты будешь около меня. Обещаешь?
- Да, - сказал Бемби еще тише - ведь мать говорила так серьезно.
- Когда ты услышишь мой зов, не глазей по сторонам, ни о чем не спрашивай, а сразу, как ветер, лети ко мне. Без промедления, без раздумий. Запомни это. Если я побегу, мчись за мной и не останавливайся, пока мы не очутимся в чаще. Ты не забудешь?
- Нет, - ответил Бемби с тоской.
- А теперь я пойду, - сказала мать и двинулась вперед.
Она выступала медленно, высоко поднимая ноги. Бемби не спускал с нее глаз. Любопытство, страх, ожидание чего-то необычайного боролись в его душе. Он видел, как мать сторожко прислушивается, видел, как напряжено ее тело, и сам напрягся, готовый в любую секунду броситься наутек. Но вот мать вытянула шею, удовлетворенно осмотрелась и крикнула:
- Иди сюда!
Бемби прыгнул вперед. Огромная радость, охватившая его с волшебной силой, прогнала страх. В чащобе он видел лишь зеленый свод листвы, сквозивший кое-где голубыми крапинами неба. А сейчас ему открылась вся неохватная голубизна небесного свода, и он чувствовал себя счастливым, сам не ведая почему. В лесу он почти не знал солнца. Он думал, что солнце - это широкие полосы света, скользящие по стволам деревьев, да редкие блики в листве. А сейчас он стоял в ослепительном сиянии, в благостном царстве тепла и света; чудесная, властная сила закрывала ему глаза и открывала сердце.
Бемби был потрясен, опьянен, одурманен. Он подпрыгивал на месте - два, три, четыре, пять, шесть... десять раз. Это делалось помимо его воли, он и не прыгал даже - его подбрасывало в воздух. Его юные члены так напрягались, его грудь дышала так полно и глубоко ароматным, пряным воздухом поляны, что его возносило кверху.
Ведь Бемби был ребенком. Будь он сыном человеческим, он бы громко кричал от счастья. Но он был олененком, а оленятам недоступно выражение радости на человеческий лад. Бемби ликовал по-своему.
Мать видела его беспомощные, смешные прыжки и все понимала. Бемби знал лишь узкие оленьи тропы, в короткий век своего существования он свыкся с теснотой чащобы, он не ведал, что такое простор и как им пользоваться.
Она наклонила голову и стремительно кинулась вперед. Бемби засмеялся, а через секунду и сам припустил за ней следом, да так, что высокие травы громко зашуршали. Это испугало Бемби, он остановился, не зная, как ему поступить. И тут, сопровождаемая тем же странным шелестом, крупными прыжками приблизилась к нему мать, со смехом пригнулась, крикнула:
- А ну, ищи меня! - и вмиг исчезла.
Бемби был озадачен. Что бы это могло означать? Куда девалась мать? Но вот она показалась снова, быстро пронеслась мимо, ткнула его на бегу носом и крикнула:
- А ну, поймай меня!
Бемби бросился за ней. Два, три шага... Но это не шаги, это легкие, парящие скачки. Его несло над землей, он был охвачен волнующим ощущением полета. Лишь на краткий миг касался он земли и снова уносился в пространство. Рослые травы шелестели у самых его ушей, то мягко и ласково, то шелковисто-упруго охлестывали они его стремящееся вперед тело. Он мчался без цели и направления, кидался из стороны в сторону, а затем опять описывал круги в сладостно-дурманном полете. Мать следила за ним, затаив дыхание.
Бемби самозабвенно резвился. Впрочем, это продолжалось не так уж долго. Высоким, грациозным шагом приблизился он к матери и заглянул ей в глаза влажным от счастья взором. Теперь они стали прогуливаться неторопливо, бок о бок.
До сих пор Бемби воспринимал простор, солнце, небо как бы телесно; ему грело спинку, ему легко и свободно дышалось, он испытал радость свободного, ничем не ограниченного движения, но лишь на краткий миг его ослепленному взгляду открылась мерцающая голубизна неба. А сейчас он впервые наслаждался всей полнотой видения. На каждом шагу его восхищенному и жадному взгляду открывались всё новые чудеса поляны.