— Я говорил, что есть цель в том, что мы описываем свои народы и их историю, — продолжал египтянин. — Тот, кого мы ищем, зовется «Царь Иудейский», таким именем мы будем спрашивать о нем. Но по тому, что мы встретились, и по тому, что услышали друг от друга, можно судить, что он будет Спасителем не только для евреев, но для всех народов земли. У патриарха, пережившего потоп, было три сына с семьями, от которых заново населился мир. Из древнего Ариана-Ваехо, славной Страны Радости в сердце Азии, они разделились. Индия и Дальний Восток получили детей первого; потомки младшего через северные земли устремились в Европу, а второго — через пустыни вокруг Красного моря прошли в Африку, и хотя большинство последних до сих пор обитает в кочевых шатрах, некоторые из них стали строителями на берегах Нила.
Повинуясь общему импульсу, трое соединили руки.
— Не явилась ли в том Божья воля? — продолжал Балтазар. — Когда мы найдем Господа, братья и все поколения их потомков в нашем лице преклонят колена перед Ним. И когда мы разлучимся, чтобы идти своими путями, мир получит новый урок: Небо можно завоевать не мечом и не мудростью человеческой, но Верой, Любовью и Праведными Трудами.
Была тишина, прерываемая вздохами и освященная слезами, ибо радость, наполнявшая мудрецов, была неземной. Невыразимая радость душ на берегах Реки Жизни в присутствии Бога.
Наконец руки упали, и они вышли из шатра. Пустыня лежала тихая, как небо. Солнце быстро садилось. Верблюды спали.
Вскоре шатер был убран и, вместе с остатками трапезы, запакован, друзья сели на верблюдов и короткой цепочкой двинулись за египтянином. Путь их лежал на запад через холодную ночь. Верблюды ровно бежали вперед, так точно выдерживая направление и интервалы, что казалось, они шагают след в след. Всадники не проронили ни слова.
Взошла луна. Три высоких фигуры, бесшумно несущиеся в призрачном свете, казались духами, бегущими из проклятой тени. Вдруг в воздухе перед ними, невысоко над вершинами холмов, загорелось сияние. Когда они подняли взгляды, оно собралось в ослепительную точку. Сердца забились быстрее, души затрепетали, и они вскричали в один голос: «Звезда! Звезда! С нами Бог!»
ГЛАВА VI
Иоффские ворота
В проеме западной стены Иерусалима висят дубовые створки, называемые Вифлеемскими или Иоффскими воротами. Пространство пред ними — одно из примечательных мест в городе. Задолго до того, как Давид возжелал Сион, здесь была цитадель. Когда, наконец, сын Ессы изгнал джебузитов и начал строительство, место прежней цитадели стало северо-западным углом новых стен, защищенным башней, гораздо более внушительной, чем старая. Расположение ворот, однако, не было изменено, вероятнее всего потому, что дороги, встречающиеся перед ними и входящие в них, не могли быть перенесены, а пространство снаружи было знаменитой рыночной площадью. В дни Соломона здесь велась большая торговля, находившаяся преимущественно в руках египетских купцов и богатых коммерсантов из Тира и Сидона. Прошло больше трех тысяч лет, а торговля все продолжается. Пилигриму, желающему приобрести булавку или пистолет, огурец или верблюда, дом или лошадь, ссуду или чечевицу, финик или драгомана, дыню или человека, голубку или осла, стоит только спросить у Иоффских ворот. Иногда здесь разворачиваются весьма живые сцены, и тогда можно представить себе, чем был старый рынок во времена Ирода Строителя. В те времена и на тот рынок мы сейчас переносимся.
По иудейскому исчислению встреча мудрецов, описанная в предыдущих главах, произошла в двадцать пятый день третьего месяца года, то есть, двадцать пятого декабря. Год был второй от сто девяносто третьей Олимпиады или семьсот сорок седьмой от основания Рима, шестьдесят седьмой год Ирода Великого и тридцать пятый год его правления, четвертый до начала Христианской эры. Часы по еврейскому обычаю считались от восхода солнца, и в первый час дня торговля у Иоффских ворот была очень оживленной. Массивные ворота стояли открытыми с рассвета. Бизнес, всегда агрессивный, проник сквозь них в узкий проход и во двор, который под стенами большой башни входил в город.
Поскольку хотя бы беглое знакомство с народом Святого Города, как чужестранцами, так и его постоянными обитателями, необходимо для понимания некоторых из последующих страниц, не помешает нам задержаться здесь и понаблюдать за разворачивающимися сценами.
Если описать происходящее здесь одним словом, мы скажем: смешение — смешение действий, звуков, цветов и вещей. Что в особенности относится ко двору и проходу. Они вымощены широкими необтесанными плитами, от которых отражается каждый звук, вливаясь в звенящее попурри торгового утра. Однако стоит немного потолкаться в толпе, немного присмотреться к заключающимся сделкам, и можно будет найти смысл в кажущемся хаосе.