— Не поверю, пока не увижу его.
Другая последовала ее примеру:
— А я — только когда увижу, что он оживляет мертвых.
Третья сказала тихо:
— Он давно обещан нам. Мне будет достаточно увидеть, как Он исцелит прокаженного.
И женщины обсуждали новость до ночи, когда холодный воздух разогнал их по домам.
Позже вечером, в начале первой стражи, во дворце на горе Сион собралось человек пятьдесят, которые могли встретиться все вместе только по приказу Ирода, и только когда ему требовалось узнать о какой-то из глубочайших загадок еврейской истории и закона. Короче говоря, это было собрание учителей духовных общин, священников и книжников, наиболее знаменитых своими знаниями; законодателей общественного мнения, исповедующих разные кредо, князей саддукеев, фарисейских толкователей; спокойных, всегда говорящих тихо ессенских философов-стоиков.
Помещение, в котором происходило собрание, было выдержано в римском стиле. Пол из мраморных блоков, желтые стены без окон покрыты фресками, в центре комнаты — диван в форме буквы U, открытой в сторону дверей, и в арке его — большой бронзовый треножник, причудливо инкрустированный золотом и серебром, над которым висит люстра с семью ветвями и зажженным светильником на каждой. Диван и люстра — чисто еврейские.
Общество, расположившееся на диване, одето на восточный манер и совершенно одинаково, если не считать цветов тканей. Это преимущественно мужчины преклонных лет; большие бороды, большие носы и большие темные глаза под густыми бровями придают лицам вид серьезный и торжественный, каковы и манеры этих патриархов. Короче говоря, здесь собрался Синедрион.
Сидящий перед треножником, на месте, которое можно назвать главой дивана, поскольку все остальные находятся справа и слева, но в то же время и перед ним, очевидно, председательствует на этом собрании, и он немедленно привлекает к себе внимание наблюдателя. Этот человек был некогда скроен по большой мерке, но теперь усох почти до невесомости: его белый балахон падает с плеч складками, не дающими намека на что-либо помимо угловатого скелета. Руки, наполовину скрытые шелковыми рукавами, лежат, сцепленные, на коленях. Говоря, он, временами, поднимает дрожащий указательный палец, что кажется единственным доступным старику жестом. Однако голова его великолепна. Скудные остатки волос белее начищенного серебра обрамляют идеально сферический череп, туго обтянутый кожей; виски — глубокие впадины, из которых выступает морщинистый утес лба; выцветшие глаза, тонкий нос; вся нижняя половина лица скрыта почтенной, как у Аарона, бородой. Таков Гилель-Вавилонянин! Линия пророков, давно угасшая в Израиле, ныне сменилась линией книжников, из коих этот — первый по учености — пророк во всем, кроме божественного вдохновения! В возрасте ста шести лет он по-прежнему ректор Высшей Школы.
На столе перед ним развернут свиток пергамента, покрытого еврейскими письменами; за ним стоит в ожидании богато одетый паж.
Здесь происходила дискуссия, но в данный момент все пришли к соглашению и отдыхали; Гилель, не шевелясь, позвал пажа. Юноша почтительно приблизился.
— Иди и скажи царю, что мы готовы дать ответ.
Мальчик поспешил выполнять поручение.
Некоторое время спустя вошли два офицера и остановились по сторонам дверей; за ними медленно проследовал весьма примечательный персонаж: старик, одетый в пурпурную мантию с алым подбоем и подпоясанный золотым кушаком такой тонкой работы, что гнулся, как кожа; застежки туфель сверкали драгоценными камнями; небольшая филигранной работы корона была надета на феску из тончайшего малинового плюша. Вместо печати за пояс его был засунут кинжал. Он шел, останавливаясь при каждом шаге и тяжело опираясь на посох. Лишь приблизившись к дивану, он поднял глаза и, как будто только заметив присутствующих, обвел их надменным взглядом. Казалось, он неожиданно увидел перед собой врага, так темен, подозрителен и угрожающ был этот взгляд. Таков был Ирод Великий — тело, разбитое недугами, и совесть, обожженная преступлениями, могучий ум и душа, склонная к братству с цезарями. Сейчас ему семьдесят шесть лет, но никогда прежде он не охранял трон с такой отчаяной ревностью, такой деспотической властью и такой неотвратимой жестокостью.
Собравшиеся пришли в движение: наиболее старые склонились в поклоне, наиболее учтивые встали, а затем опустились на колени, приложив руки к бороде или груди.
Рассмотрев всех, Ирод прошел дальше и остановился у треножника, где почтенный Гилель встретил его холодный взгляд кивком и легким поднятием рук.