«Но у израильского государства нет и не будет другой столицы, кроме Вечного города Иерусалима… Как только окончились бои, мы начали переводить правительство в Иерусалим… Теперь ничто не мешает тому, чтобы и Кнессет перебрался в Иерусалим, в связи с чем мы просим вас принять соответствующее решение».
Положительное решение Кнессета вызывает яростную реакцию зарубежья. Франция торопится внести в Опекунский Совет проект резолюции, осуждающей Израиль; Ватикан шлет на Израиль громы и молнии, а католические державы выражают резкий протест. Однако вскоре вопли негодования стихают и никто не предпринимает никаких мер и шагов, чтобы воспрепятствовать решению Кнессета. Через несколько дней грузовики, набитые бумагами, документами и офисной мебелью, начинают перевозить правительственные службы на новое место. В Тель-Авиве остаются только два министра: министр обороны, чтобы быть подальше от границы, и министр иностранных дел, поскольку Шарет опасается, как бы иностранные дипломаты не отказались разместиться в Иерусалиме. (В Тель-Авиве он останется надолго и уступит настояниям старого друга только в 1953 году.) Много лет спустя Бен-Гурион объяснит причины, исходя из которых он осмелился бросить вызов ООН:
«Почему я решил, что нам это удастся? Прежде всего я знал, что у нас есть союзник — Трансиордания. И если ИМ позволили остаться в Иерусалиме, то почему должны запретить НАМ? Трансиордания никому не позволила выставить ее из Иерусалима; следовательно, никто не сможет и нас заставить это сделать. Я знал, что ничего неприятного не случится. Я был твердо убежден, что все предостережения, которые делала ООН, были не больше, чем пустые слова…».
Не исключено, что общее противодействие проекту интернационализации способствовало сближению Израиля с Иорданией. Как бы то ни было, в тот самый день, когда Кнессет принял решение о переносе столицы в Иерусалим, в Аммане состоялись секретные переговоры, результатом которых стал документ, позволяющий надеяться на скорое заключение мирного договора. Но Абдаллах парафирует его, предупреждая, что «он не единственный хозяин в своем доме и ему нужно получить согласие британского представителя в Иордании». Действительно, как только Великобритания выдвигает свои возражения, хашимитский правитель предупреждает израильтян, что на получение согласия англичан можно не рассчитывать, так как оно будет недействительным. В октябре 1950 года правительственные контакты по этому вопросу возобновляются и длятся до начала следующего года. Трудности возникают в связи с уточнением незначительных деталей соглашения о перемирии, и Бен-Гурион начинает сомневаться в том, что мирный договор когда-либо будет подписан. Наконец он приходит к заключению, что Иордания не подпишет мирный договор с Израилем до тех пор, пока Великобритания не подтолкнет ее к этому. «На самом деле, — доверительно сообщает своим сотрудникам Бен-Гурион, — Арабский легион входит в состав британской армии, и Абдаллах находится на содержании Англии». Однако желание подписать мир с Израилем стоило жизни королю Иордании: 20 июля 1951 года при выходе из мечети Эль-Акса в Старом городе он был убит фанатичным сторонником муфтия.
Убийство Абдаллаха есть не что иное, как симптом судорожных усилий, предпринимаемых арабским миром для урегулирования палестинской проблемы. Несколькими днями раньше та же горькая участь постигла Риада эль-Соля, премьер-министра Ливана, который разделял позиции Абдаллаха. Сирия тоже погружается в затяжной период дестабилизации, а в Египте нарастают беспорядки, которые через год выльются в военный переворот. Все попытки договориться о мире терпят неудачу. Усилия Согласительной Комиссии ООН напрасны, конференция 1949 года в Лозанне, так же как и Парижская 1951 года, оказываются безрезультатны из-за непреклонности арабов. Обеспокоенные ухудшением политической ситуации, США, Франция и Великобритания опубликовывают совместную декларацию, гарантирующую статус-кво на Среднем Востоке. Они заявляют о своем намерении сохранить равновесие сил между Израилем и соседними с ним государствами и не допустить вооруженных конфликтов.
Эта трехсторонняя декларация не рассеивает опасений израильского правительства. Старика все больше и больше волнует будущее Израиля. Прекращение переговоров с арабами создает ситуацию, аналогичную той, с которой еврейское сообщество столкнулось в эпоху британского мандатного правления: оно оказалось в меньшинстве, и Бен-Гурион сомневается, что им удастся в одиночку отстоять свою позицию. Для обеспечения безопасности нужно искать другие средства. И снова он убежден в необходимости заручиться поддержкой со стороны иностранной державы, что может гарантировать его стране защиту от арабов. Но кто вступит в союз с Израилем?