С ним Бен-Гурион хочет обсудить принципиальные вопросы. Первый из них — поставка военного оборудования. Шимон Перес посвятил его в детали тайного соглашения с немецким министром обороны, согласно которому Германия могла бы «одолжить» или даже бесплатно, поставить Израилю вооружение, перечень которого довольно впечатляющий: транспортные и боевые самолеты, вертолеты, подводные лодки, ракеты класса «воздух — воздух» и другую сложную технику. Но это соглашение должно быть утверждено канцлером. Второй вопрос — оказание Германией экономической помощи Израилю.
В 9 часов утра 14 марта 1960 года Бен-Гурион выходит из своих апартаментов в «Уолдорф Астория» и спускается на несколько этажей ниже, где в своем номере его ждет Аденауэр. На глазах фотографов и репортеров он жмет ему руку. Некоторые политические комментаторы увидели в этом историческом рукопожатии символ прощения преступлений, совершенных Германией против еврейского народа. Но Бен-Гурион понимает это по-иному: он проводит разграничение между преступлениями нацистской Германии и усилиями Германии эпохи Аденауэра по их искуплению. Оба государственных деятеля приходят к единому мнению, что время для установления нормальных дипломатических отношений между двумя странами еще не пришло. Общественность Израиля и Германии, парламентарии Бонна и Иерусалима еще не готовы к принятию такого решения.
Затем Бен-Гурион переходит к вопросу об экономической помощи. Поскольку выплата репараций подходит к концу, он намеревался предложить Аденауэру предоставить Израилю ссуду в размере 250 миллионов долларов, но в последний момент секретарь Ицхак Навон убедил его удвоить сумму. Он просит Аденауэра о ссуде в полмиллиарда долларов сроком на десять лет, которая пошла бы на развитие промышленности и сельского хозяйства в основном на территории Негева. Аденауэр сразу соглашается: «Мы вам поможем», — говорит он.
В завершение беседы Бен-Гурион затрагивает военную тему и просит предоставить вооружение согласно списку, разработанному Шимоном Пересом и западногерманским министром обороны Штраусом. Канцлер, который был в курсе секретных переговоров, соглашается на бесплатную поставку значительного количества военной техники. Бен-Гурион восхищен ходом переговоров и заявляет ожидающим его у выхода журналистам: «Прошлым летом я сказал Кнессету, что сегодняшняя Германия совсем не та, что была вчера. После встречи с Аденауэром я убедился, что моя оценка была правильной».
Уже давно Бен-Гурион искал новые источники поставки вооружения, поскольку считал опасным находиться в полной зависимости от Франции в этом вопросе. Очень скоро события подтвердили, что его опасения были не напрасны. Через два месяца после встречи Бен-Гуриона с Аденауэром франко-израильские отношения претерпевают серьезный кризис. Министр иностранных дел Франции Морис Кув де Мюрвиль приглашает к себе посла Израиля, чтобы сообщить, что французское правительство решило прекратить поставки обогащенного урана, предназначавшегося для атомного реактора, который Израиль под строжайшим секретом строил в Негеве. Помимо этого, он просит рассекретить строительство реактора и допустить туда иностранных экспертов или — может быть — осуществлять строительство под международным контролем. Де Голль напишет в своих «Воспоминаниях»: «Так заканчивается начатое нами содействие в строительстве недалеко от Беэр-Шевы завода по переработке урана в плутоний, откуда в один прекрасный день можно было ожидать появления атомных бомб».
Эта новость заметно встревожила Израиль, и не столько потому, что не удастся довести строительство реактора до конца, а потому, что явилась доказательством изменившегося отношения Франции к Израилю, которая до сих пор помогала еврейскому государству в осуществлении проекта атомных исследований. Просьба израильтян о созыве конференции на высоком уровне с участием де Голля и Бен-Гуриона была воспринята благосклонно, и за неделю до назначенной даты Шимон Перес вылетает в Париж, чтобы подготовить почву и обсудить повестку дня.
13 июня в 16 часов в Париж прибывает Бен-Гурион с сотрудниками. Они останавливаются в отеле «Бристоль», что в двух шагах от Елисейского дворца. Степень надежд, которые премьер-министр возлагает на эту конференцию, иллюстрирует та тщательность, с которой он готовился к ней. Поздно ночью он сидит за столом, внося в записную книжку какие-то важные детали и цифры. Утром советники находят его таким же, каким оставили накануне — напряжен, обеспокоен, весь в бумагах.