Бен-Гурион боится, как бы эта помощь не оказалась запоздалой. Он подчеркивает страстное желание Насера уничтожить Израиль и предсказывает, что если бы ему удалось получить такие современные самолеты, как МиГ-19, армия непременно подтолкнула бы его начать войну.
«Вам нужно оружие против МиГов? — спрашивает де Голль. — Для этого нужны ракеты, которых у нас нет». Он обещает рассмотреть этот вопрос с Макмиллан и Эйзенхауэром. Что касается других видов вооружения, то он уточняет: «Вы получаете от англичан прекрасные танки «Центурион», а мы поставим вам наши лучшие самолеты».
Де Голль провожает Бен-Гуриона до машины и на прощание говорит ему: «Я расцениваю наши переговоры как очень важные и очень полезные. Я счастлив с вами познакомиться. Теперь, когда мы знаем друг друга, я могу вам сказать: если вас что-то беспокоит, обращайтесь прямо ко мне, без посредников». Когда Бен-Гурион уедет, он скажет своему зятю: «Я считаю, что он и Аденауэр — это два самых крупных руководителя западного мира». Несколько позже он расценит личность Бен-Гуриона как «благородную» и добавит, что он «один из великих государственных деятелей нашего времени».
Счастливый и довольный, Старик покидает Париж. Действительно, вопрос с атомным реактором так и не был урегулирован, но де Голль обязался продолжить поставки вооружения и оказание технической помощи в этой области. Слова дружбы, которые произнес генерал, имеют еще большее значение, поскольку во Франции 1960 года все, что сказал де Голль, было хорошо воспринято, и еще долгие годы оказание помощи Израилю будет одной из констант политики, проводимой Пятой Республикой.
Атмосфера, созданная переговорами Бен-Гуриона с де Голлем, значительно облегчает урегулирование проблемы атомной энергетики. Как и было договорено, через несколько месяцев Перес возвращается в Париж для обсуждения этого вопроса с Кувом де Мюрвиллем, Гийомом и их ведущими сотрудниками. Израиль сам будет продолжать строительство реактора; Франция не возобновит своей просьбы о международном контроле; французские предприятия поставят уже заказанное оборудование; Бен-Гурион сделает публичное заявление о строительстве реактора и для чего он предназначен. Однако один из самых серьезных внешнеполитических кризисов Израиля разразится до того, как Бен-Гурион выступит с обещанным заявлением.
9 декабря 1960 года посла Израиля в Вашингтоне срочно вызывают к Госсекретарю Кристиану Хертеру. Американцам только что стало известно, что Израиль строит реактор, и эта новость вызвала бурную реакцию администрации. В тот же день Комиссия по атомной энергетике при конгрессе США собирается на экстренное заседание. Через три дня «Тайм» публикует небольшую заметку, в которой говорится, что Комиссия рассмотрела вопрос о строительстве некой страной атомного реактора. Название страны не упоминается, еженедельник ограничивается фразой, что эта страна не входит ни в НАТО, ни в восточноевропейский блок. 16 декабря падкая на сенсации лондонская «Дейли экспресс» сообщает, что Израиль создает атомную бомбу. Ссылаясь на источники, близкие к соответствующим американским и английским службам, газета пишет, что страны Запада крайне встревожены. Наконец, 18 декабря «Вашингтон пост» дает следующий заголовок: «По данным американских официальных источников, Израиль тайно строит атомный реактор» и уточняет, что те же самые источники полагают, что реактор даст Израилю возможность создать в течение пяти лет атомную бомбу.
Таким образом, «израильская атомная бомба» вызывает бурю эмоций во всем мире. Позже были опубликованы и другие сенсационные подробности. Из-за неумения ЦРУ хранить тайны, становится известно, что самолет-шпион «U-2» сфотографировал странные сооружения в пустыне Негев. На все вопросы израильтяне отвечают, что речь идет о текстильной фабрике. Однако полученные в результате аэрофотосъемки фотографии несомненно доказывают, что в этих строениях находится экспериментальный атомный реактор, и американцы считают, что он предназначен для изготовления атомного оружия.