— У тебя всё хорошо? У тебя есть всё... — стук во входную дверь остановил Джуда посреди предложения. Его глаза расширились, и хоть звук был тихим, его дыхание ускорилось. — Я начинаю чертовски сильно ненавидеть неожиданных гостей, — небрежно пробормотал Джуд через плечо, выходя из комнаты, чтобы открыть дверь. Хоть Бен не понял, он стал ждать, пока увидит, кто пришёл.
— Мы только вошли, чёрт возьми! — крик Джуда прозвенел на всю маленькую квартиру. Злобные, тяжёлые шаги приблизились — одни тяжёлые, с сильной и уверенной походкой, а другие легче и возвышеннее, будто баскетболист защищал кольцо. — Он не готов к такого рода посещениям.
— Я не задержусь надолго.
Кейдж.
Бен инстинктивно сел выше, стараясь не выглядеть перед своим Домом как разбитая фарфоровая кукла. Он не мог допустить, чтобы Кейдж видел его таким беспомощным и уязвимым. Бен должен был быть хорошо натренированным, крепким сабмиссивом, а не марионеткой с обрезанными нитками, валяющейся на кровати в ожидании заботы. Боже, он не мог этого вынести. Он так долго был беспомощным до того, как Кейдж пришёл в его жизнь.
А затем Кейдж оказался ближе, заполняя дверной проём своей огромной мускулистой фигурой. Несмотря на боль, растекающуюся по его телу после крайне долгой дороги от машины, или может от сочетания боли и Кейджа, член Бена начал твердеть. Он слегка переместился, чтобы скрыть свою реакцию под лёгким одеялом, которым накрыл его Джуд.
— Здравствуй, мальчик, — произнёс Кейдж, переступая через порог спальни, осторожно, будто не был уверен, должен ли находиться в спальне Бена. Джуд держался в коридоре, но ни Кейдж, ни Бен не пригласили его войти. Внимание Бена было полностью сосредоточено на Доме, который занимал впечатляющее количество пространства его спальни. Но это казалось неправильным. Что-то было не так. Может, потому что они должны были быть в игровой комнате, а не в спальне. Бен не мог понять. Он пригласил Кейджа сесть, махнув на свой стул, который казался для Кейджа нелепо маленьким, или на край кровати. Кейдж не сел никуда; он просто стоял над Беном, глядя на него сверху вниз.
— Здравствуйте, Сэр, — осторожно ответил Бен, его голос был полон уважения и почтения, как и всегда по отношению к Дому. Впервые Кейдж нарушил свою руль и почесал свой загривок одной большой рукой. Его глаза закрылись, и он будто бы не хотел продолжать.
— Как ты?
— Лучше. Всё заживает, — ответил Бен, намеренно уклончиво. Он не хотел говорить Кейджу, что может никогда не восстановить полный контроль над своим коленом, или что у него по-прежнему кружилась голова от травмы. Он не мог признаться в этих слабостях и так рискнуть их отношениями. Никакой Дом не хотел сломанную игрушку, с которой не мог играть.
— Как долго, и не ври мне, малыш, — резко потребовал Кейдж. С Беном все носились с тех пор, как он очнулся в больнице. Его родители, Джуд, медсёстры, даже врачи были преувеличенно милы с ним. Поведение Кейджа было словно холодный душ.
— Три месяца, если предположения врача верны. По большей части дело в колене.
Бен увидел изменения на лице Кейджа, отступление, ожесточение. В груди Бена стало тесно, и он не в первый раз за последние годы захотел натянуть подушку на свою голову и спрятаться. Кейдж сделал глубокий вдох, растягивая грудью чёрную футболку, на глазах у Бена вырастая в монстра, который через мгновение заберёт у него всё.
Бен не хотел слышать следующие слова Кейджа, но его лишили выбора.
— Бен, я не хочу ждать три, четыре или шесть месяцев до очередного сеанса. Это то, чем я наслаждаюсь, и хоть я сожалею о твоей аварии, я не могу просто остановить свою жизнь. Нам нужно закрыть наш договор.
И всё. Кейдж просто избавился от него, как от сломанного тостера. Его спасательный круг, его здравомыслие, единственный человек, который мог прогнать монстров в темноту — всё это покинуло Бена. В горле появилось жжение, но он отказывался позволять Кейджу увидеть его слёзы. Это забьёт последний гвоздь в его гроб, навсегда. Плакать перед своим Домом, потому что его бросили, было в стиле девочки-подростка.
К чёрту его.
— Никому не нужна сломанная игрушка, я понимаю, приятель, — сказал Бен, но на самом деле ему хотелось умолять. «Пожалуйста, не делай этого. Пожалуйста, оставь меня. Пожалуйста, исправь меня».
— Ты не просто сломанная игрушка, но мы ведь и не собирались идти выбирать вместе шторы или что-то ещё. Тебе это подходило, мне тоже. Больше не подходит. Может, в дальнейшем времени, если никто из нас не будет связан договором, мы сможем снова поиграть. Посмотрим, куда нас приведут дела, малой.
«Малой. Иди ты к чёрту, высокомерный придурок».
— Я сказал, что понимаю. Можешь уйти тем же способом, что и пришёл, — сказал Бен, дёрнув головой в сторону двери.
Кейдж кивнул, и его плечи осунулись, что удивило Бена. Может, он не должен был этого видеть. Не важно; его жизнь только что закончилась. Тихий звук закрывающейся за его бывшим хозяином двери прозвенел в голове Бена, как будто закрылась могила.
Он закрыл глаза и нажал на маленькую кнопку на капельнице с морфином, которую установили в больнице. Размером она была не больше старого кассетного плеера и пряталась в сумке на его поясе. Веки Бена потяжелели, пока он смотрел на маленькую куклу на полке. Наконец, через мгновение глаза начали закрываться. К счастью, он перестал думать и закрыл глаза от боли — не только в конечностях, но и в сердце.
Стоя на коленях, Бен видел вокруг себя только голые, волосатые ноги. Тусклое освещение и грохот музыки, приглушённый стенами и дверьми, вызывали у него мысли о том, что он находится в клубе, но, может быть, в одной из дальних комнат, куда Домы водили своих парней для небольшого уединения. Осталось всего пару клубов, куда пускали только по приглашениям, так что Бен подумал, что это либо «Спредер Бар», либо «Спиннерс». Это не имело значения, и он сосредоточил всё своё внимание на мужчинах перед собой. Ему нужно было вызывать у Кейджа гордость. Четыре парня — боже, что они будут с ним делать, пока он стоял на коленях на полу, с молчаливой мольбой. Ему не терпелось узнать.
Двое мужчин подняли его с пола, перемещая, и Бен воспользовался шансом оглядеться. Он не смел смотреть на их лица, но от твёрдых членов вокруг у него кружилась голова. Большие, крупные, волосатые мужчины — прямо как он хотел, о чём умолял. Они наклонили его, как Бен и думал, опуская на колени и заставляя широко раздвинуть ноги. Он выгнул спину, пытаясь сделать свою задницу более доступной. Они заставят его умолять, и Бог знал, Бен хотел, чтобы они опустили его, унизили и заставили гореть от желания.
Удар флоггера по коже сначала отозвался звуком в его ушах, а затем на коже. Удар был слишком сильным для разогрева, опалил кожу Бена и вызывал крик сквозь сжатые зубы. Очередной удар, доставленный руками садиста, и пальцы подняли его подбородок, раскрывая каждую эмоцию. Он не поднимал взгляд от пола, как научился через боль от рук Кейджа, но мужчины видели его — каждую его деталь.
— Открывай, малыш, — резко сказал Кейдж, и рот Бена незамедлительно открылся. Его рот затыкали различными игрушками хозяина, но Бен знал, что на этот раз будет стоматологический кляп. С четырьмя членами вокруг, его рот должен был оставаться доступным. Бен ненавидел вкус металла, но ему нравилось то, что это оставляло его открытым. Он не мог сомкнуть губы, даже если бы захотел. Они могли использовать его часами, и он ни черта не мог с этим сделать.