Лицо Джульетты проплыло перед его глазами сквозь собирающиеся слёзы. Они часами сидели в гостиной, играя в шахматы на старом стеклянном столике, который он купил на Рождество за несколько лет до этого. Она была ярым соперником и ужасно умной, и не потребовалось много времени после того, как Бен научил её играть, чтобы она начала его обыгрывать. Время от времени он играл хорошо, но она всегда выигрывала как минимум два раза из трёх. В данный момент Бен сделал бы что угодно, чтобы она сидела напротив него на полу, скрестив ноги и планируя следующие пять шагов. Эта нужда разрывала его.
Больше всего на свете он хотел не чувствовать себя таким одиноким.
Холодный тост на вкус был картонным, но Бен всё равно его съел, запивая прохладным кофе. Он не мог доставлять Джуду ещё больше печали. Если бы не друг, Бен вернулся бы к своим родителям, в комнату с алтарём, посвящённым сестре. Глядя на этот мемориал, который каждый день свидетельствовал о его провале, Бен чувствовал себя как в ловушке, с ощущением паники в груди. В конце концов он понял, что если не выберется из того дома, то сойдёт с ума. Он ни за что не переедет обратно к родителям, сохраняя то малое здравомыслие, которое у него осталось.
— У тебя всё есть?
Ложка упала на деревянный пол, когда голос Джуда заставил Бена подскочить. Оглянувшись и увидев Джуда позади себя, Бен поморщился от боли в плече. Его сосед обошёл диван и остановился у края кофейного столика, чуть дальше расстояния вытянутой руки. Вздохнув, Бен огляделся и осмотрел всё, что принёс Джуд. Ноутбук, телефон, костыли, книги, пульты, мини-капельница с морфином, таблетки, бутылки воды в маленьком холодильнике со льдом и протеиновые батончики — всё необходимое для инвалида для тихого дня дома стояло вокруг него полезным полукругом.
— Да, у меня всё есть. Если нет, есть костыли и телефон, — пробормотал он. Боже, он ненавидел так себя чувствовать. Ненавидел зависеть от кого-то — эмоционально или физически — а сейчас зависел в обоих планах. Дистанция между ними беспокоила Бена, не только потому, что он полагался на Джуда для своего выживания, а потому, что было больно видеть боль своего друга.
— Ронни придёт проверить тебя после своей смены, и я принесу что-нибудь домой на ужин. Напиши мне, если захочешь чего-то конкретного, ладно? — Джуд копался в своей сумке, и у Бена сложилось ощущение, что он ищет причину отвести глаза.
Когда Бен не ответил, Джуд наконец поднял взгляд, и Бен долгое время удерживал его взгляд. Ему хотелось сказать Джуду, что для него значит решение Джуда заботиться о нём, и насколько сильно ему нужна их дружба, но слова застряли в покрытом овсянкой горле. Вместо этого он просто смотрел, как Джуд берёт свою сумку и ланч и уходит.
Хлопок двери прозвучал громко в тишине квартиры, если не считать тихого цокота когтей по деревянному полу.
— Макс, иди сюда, малыш, — позвал Бен с первой настоящей радостью в сердце. Звук дико ускорился, приближаясь, и Бен увидел, как маленький пёс обогнул диван, направляясь к нему.
«Наконец, кто-то, кто всегда будет счастлив меня видеть».
Бен наклонился вперёд, осторожно, из-за капельницы с морфином, и подхватил Макса левой рукой. Прижав маленький комок шерсти к своему лицу, он держал своего крохотного друга ближе, даже когда начали капать слёзы.
— Сегодня тебе нужно быть со мной осторожным, приятель. Я сломан, — прошептал он. Казалось, Макс был не против. Он медленно забрался на середину груди Бена и лёг, утыкаясь носом в майку Бена так, будто напрашивался на ласку. Бен попытался улыбнуться, но не особо смог. Вместо этого он просто погладил Макса по голове, успокоенный лёгким весом. Пока часы отсчитывали час, и очередной всплеск морфина попал в его кровь, Бен уснул, безопасно держа на руках Макса.
Он проспал весь день. Единственным настоящим перерывом был приход соседки Ронни, которая проверила его и Макса. Ронни была милой, тихой женщиной, которая работала на полставки в местной библиотеке, чтобы получать прибавку к пенсии своего погибшего мужа. Хоть ей было под семьдесят, она никогда и глазом не моргала, глядя на их образ жизни или на их дружбу, а они поднимали по лестнице её покупки. Она приходила проверять их, когда они болели, а они вставали на стремянку, чтобы поменять ей лампочки. Бен был благодарен за Ронни, потому что не все их соседи были такими дружелюбными.
— Как ты, милый? — спросила она, поставив на стойку для завтраков бумажный пакет. Они обменялись ключами около года назад, на экстренный случай. Её ключи лежали в ящике стола в коридоре. Крохотная синяя свинка на цепочке помечала их решительно как её ключи.
— Я в порядке, Ронни, — ответил он, вздохнув, чувствуя себя как угодно, но не в порядке. Но ей не нужно было выслушивать о его проблемах; она взяла на себя достаточно, просто согласившись прийти и проверить его, покормить его и помочь добраться до туалета, пока Джуд был на работе. Почему-то Бен не думал, что милая дама со своим каштановым каре длиной до челюсти и очками на цепочке действительно поймёт его отношения с Кейджем. Она крепче натянула на плечи свой свитер, проходя на кухню с пакетом, который принесла.
— Выглядишь дерьмово, — сказала она, и Бен рассмеялся. Не мог сдержаться.
— Спасибо, Ронни, — ответил он. Когда она вернулась со столовыми приборами, двумя тарелками и бумажным пакетом, Бен увидел её улыбку. Подмигнув, она начала доставать из пакета продукты: сэндвичи, большой пластмассовый контейнер с супом, большую пачку чипсов и кусок шоколадного торта, завёрнутый в пищевую плёнку. Выглядело потрясающе.
— Надеюсь, ты любишь курицу. Я только вчера вечером её запекала, и осталось немного на сэндвичи, — Ронни выложила всё на его поднос, после чего открыла суп и медленно перемешала.
— Надеюсь, ты и себе принесла немного, я проголодался, — сказал Бен, чуть более оживлённый после того, как увидел шоколадный торт. Ронни посмотрела на него, слегка ошеломлённая. Он видел точный момент, когда она поняла, что он шутит, когда она расслабилась и шлёпнула его по здоровой руке.
— Парень, я сломаю тебе вторую руку, если ты съешь мой сэндвич.
Он рассмеялся, казалось, впервые за много месяцев.
Они общались большую часть часа, пока Бен с трудом ел свой суп левой рукой. Хоть Ронни предлагала помощь, Бен не мог вынести мысль о том, что его будут кормить как маленького. Он справился, пролив всего немного себе на майку. Сэндвич с курицей по-гречески был великолепен со своим лимонно-чесночным вкусом и мягким хрустящим хлебом. Бен практически чувствовал себя виноватым за то, что Джуд, наверное, ел йогурт или один из своих замороженных ужинов, пока у него был этот замечательный ланч.
— Хотел бы я, чтобы Джуд немного попробовал. Это невероятно, Ронни, — размышлял он, жуя очередной кусок сэндвича, который поднял в воздух, подчёркивая мысль. Ронни улыбнулась и легко похлопала его по здоровому колену.
— Не переживай об этом. Я оставила немного в вашем холодильнике, чтобы он завтра пообедал.
— Ронни, ты не можешь каждый день так готовить для нас обоих. Мы тебя объедим, — Бен схватил со столика свой бумажник и начал открывать его, когда она накрыла его руку своей.
— Джуд уже позаботился об этом, милый. Твоя единственная работа сейчас — это выздоравливать, ладно? — она долгое мгновение держала его за руку. — В любом случае, — продолжала она, — я хочу, чтобы ты помог мне кое-что покрасить. Так что ты должен поправиться и перестать валяться на этом диване, весь день смотря сериалы, — она подмигнула ему, и он снова рассмеялся. Будто он смотрел сериалы. Работая какое-то время в дневные смены, он видел, что сейчас крутят днём по телевизору. Нет, спасибо.
Дневные смены.
Руфус.
Он знал, что Джуд уже позвонил в мастерскую и поговорил с Руфусом о его аварии, но Бену действительно нужно было в какой-то момент за следующие несколько дней позвонить и узнать, будет ли у него ещё работа, когда он снова сможет ходить сам. Боже, как он устал. Он не хотел думать о Кейдже, о Джуде или о своей работе, или даже о боли в голове и конечностях. Ему просто хотелось нажать на кнопку на своём маленьком волшебном аппарате и забыть обо всём этом. Пока Ронни относила на кухню тарелки после ланча, Бен сделал именно это. К тому времени, как соседка всё убрала, он снова уплывал. Ему начало нравиться это ощущение, и это пугало больше всего.