— Что у тебя на спине? — спросил Джуд, теплота его нежности внезапно потухла, как оставленная под дождём свеча. Бен ударился коленом об стол, когда резко дёрнулся вперёд, прочь от пальцев Джуда, которые начинали опускаться вниз по его майке.
— Ничего, это ничего.
— Этот парень сделал тебе больно? Он... он тебя изнасиловал?
Разум Бена полностью отключился на слове «изнасиловал». Он не мог впустить крик в свою голову, не перед Джудом. Пожалуйста, не перед Джудом.
«Я должен уйти».
Резко поднявшись, Бен усадил Макса на диван и прошёл мимо Джуда в коридор, почувствовав при этом согревающий жар его тела. Бен больше ничего не сказал и не чувствовал, что Джуд пошёл за ним, когда он прошёл мимо их маленькой кухни и зашёл в ванную. Ему нужен был чёртов душ. Если Джуд приблизится достаточно, то сможет учуять на нём запах Кейджа. По большому счёту, Джуду должно было быть всё равно, с кем трахается Бен, но Бен видел, что это не так. Так продолжалось уже какое-то время, возможно, с той ночи, и дружба Джуда значила для Бена всё. Он не станет рисковать ею.
Пропотевшая майка Бена и испачканные спермой боксеры отправились в корзину для грязного белья, вместе с его любимой парой джинсов. Скоро ему придётся устраивать стирку, но сейчас он мог думать только о красоте горячей воды, стекающей по его телу и смывающей грехи дня. Бог знал, грехов в его жизни было достаточно.
«Я всё порчу».
От обжигающего жара воды на раненной плоти Бен шипел вслух. Его спина горела, будто он заснул на солнце. Больше всего Бену хотелось отвернуться от боли, но он не мог. Он заслуживал этого. Это помогало ему помнить. От этого его сердце переставало болеть хотя бы на секунду или около того, пока он привыкал к боли. Бен опешил от голоса Джуда за шумом воды, и гель для душа выскользнул из его онемевших пальцев, падая на дно ванны.
— Пожалуйста, расскажи мне, что происходит, Бен. Если он сделал тебе больно, нам нужно идти в полицию.
Бен ничего не говорил, пока его разум искал ответ, который не раскроет всех трещин в его здравомыслии.
— Пожалуйста, мы дружим уже несколько лет. Почему ты не можешь поговорить со мной?
Унитаз скрипнул, и Бен предположил, что Джуд сел на него для разговора по душам, которого хотел. Бен наклонился и поднял упавшую бутылку, прежде чем налить немного мыла в ладонь. Боже, ему нужно было смыть сперму и пот со своей кожи, прежде чем он сможет справиться с Джудом. Закрыв глаза, он подставил голову под воду, пока водил мыльными руками по своей груди. Тишина тяжестью висела вместе с паром, пока Бен мыл своё тело с натренированной тщательностью. Мыло и вода напоминали рай, хотя от жжения перехватывало дыхание, когда Бен провёл руками по голове, и мыло потекло по его спине.
— Ты серьёзно не будешь говорить со мной? Не думай, что мы закончили, Бен. Я могу подождать, — сказал Джуд, и прежде чем Бен успел ответить хоть слово, дверь ванной хлопнула, и от потока воздуха шевельнулась занавеска душа. Вода обжигала спину Бена, пока он быстро смывал мыло. Он хотел накинуть одежду и поговорить с Джудом — попытаться сгладить ситуацию, пока всё не вышло из-под контроля. Он мог думать только о тех неделях после того, как они оказались в одной кровати, когда они обходили друг друга на цыпочках. Желудок Бена связался в узел, пока он думал о том, что может пройти через это снова.
Джуд переживал за него; Бен видел это по глазам друга каждый раз, когда депрессия становилась слишком сильной. В такие времена Бен срывался на всех, отстранялся, уходил в себя, и иногда просто лежал в кровати день или два, пока не брал ситуацию под контроль. Джуд приносил ему еду, отвечал на звонки и в целом держал людей подальше, пока Бен не находил способ снова функционировать. Бен и просить не мог о лучшем друге и отказывался думать о том, что потеряет его по собственной глупости.
Полотенце царапало рубцы, пока Бен вытирался и закручивал полотенце вокруг своей талии. Повернувшись к раковине, чтобы почистить зубы, Бен был рад, что пар на зеркале закрывал его отражение. В тот момент он не мог смотреть на себя или на вину в своих глазах. Лучше было не искать в его лице правду.
«Ему лучше без меня».
Джуда не было в коридоре, когда Бен открыл дверь ванной, и он почувствовал облегчение. Он вздрогнул, когда влажная кожа покрылась мурашками от потока прохладного воздуха из квартирного кондиционера. Пол скрипел под ногами, пока Бен как вор крался в свою спальню, чтобы одеться. Он не хотел, чтобы Джуд видел раны на его спине. Он не хотел отвечать на эти вопросы. Понадобилось всего несколько минут, чтобы надеть бельё, шорты и майку, но Бен какое-то время сидел на кровати, чтобы собраться с мыслями. Он отчаянно искал правдоподобный ответ на вопрос о своём здравомыслии, когда наткнулся взглядом на куклу. На твёрдом пластмассовом лице, усеянном нарисованными станком веснушками, её неподвижные зелёные глаза смотрели на него.
Сняв куклу с полки, Бен думал, как много раз Джульетта заплетала и переплетала красную пряжу, которая служила в качестве волос. Бетси была постоянным компаньоном Джульетты, пока она не стала подростком и не посадила куклу на полку высоко над кроватью. Сестре Бена никогда не хватало сил избавиться от куклы, как не хватало сил и Бену, после смерти Джульетты. Помимо резинки для волос, которая безопасно хранилась в его сумке, кукла в страшном, синем льняном платье была единственном, что осталось у Бена от сестры, и он лелеял эту куклу, хоть у него и болело сердце. Он не мог решить, было ли больнее иметь в комнате больше вещей Джульетты. Воспоминания были горько-сладкими и обжигали его как кислота.
«У родителей есть алтарь в её честь; у меня есть только эта кукла».
Он вздохнул и положил подбородок на голову куклы. От неё по-прежнему слегка пахло детской присыпкой.
Лицо Джуда проплыло перед глазами, перекошенное злостью и болью от того, что Бен не доверял ему. Бен не говорил об этом... ни с кем — ни с родителями, ни со школьными друзьями, ни с кем. Все люди из той части его жизни были отрезаны взмахом лезвия, которое вырезало его сердце. Боль тяжестью висела на его шее. Если он поделиться этим бременем, оно не станет терпимым, но он всё равно должен был сказать Джуду правду. Они дружили больше трёх лет, и с тех пор, как они съехались, Джуд сделал его жизнь снова выносимой.
Он знал всё о жизни Джуда, но Джуд едва ли знал основные детали его жизни. С тяжёлым сердцем и душащим страхом, который Бен не мог выразить, он наконец решил, что пора рассказать Джуду о Джульетте. Если не расскажет, Джуд сам заполнит пробелы и не так растолкует все его действия, начиная с того момента. Когда у Бена будут плохие сны, Джуд будет думать, что на него напали. Бен не мог поступить так ни с ним, ни с собой.
Бен встал и посадил куклу обратно на полку, хоть и не возражал против компании. Открывая дверь своей спальни и шаркая в гостиную, Бен чувствовал себя так, будто шёл к виселице, а не к своему лучшему другу. Вес в его груди переместился и опустился глубже к его костям. Джуд сидел на диване, а на его коленях спал Макс.
— Ты прав, я давно должен был тебе рассказать. Не знаю, почему не сделал этого. Поверь мне, это всё из-за моей испорченной головы, а не из-за тебя. Я тебе доверяю, — Бен сел на кофейный столик перед Джудом, поставив локти на свои колени. Сплетя пальцы, практически как в молитве, он поднял взгляд на Джуда, со смесью страха и принятия.
— Что бы это ни было, мы разберёмся, — Джуд выпрямился на диване и сжал Макса чуть крепче. Он потянулся, возможно, чтобы взять Бена за руку, но практически сразу отстранился.
— Он не вредил мне, ну, не больше, чем я просил. Я просил его бить меня. Я хотел этого.
— Зачем тебе... — начал спрашивать Джуд, но Бен поднял руку. Он не мог остановиться, потому что если не начнёт говорить, то никогда не сможет этого произнести. С глубоким, решительным вздохом, он начал снова.