- Да ладно тебе, так и этак пора уже, заодно поговорим с ним и пусть решает идти или не идти дальше, - сказал Дори.
- Гм.. наберу сушника, - сказал Гюдон и ушел.
Бенарт лежал облокотившись о дерево с безразличием наблюдая за происходящим. Что-то ему подсказывало, что эти двое ему ничем не угрожают. Их простота внушала какое-то необъяснимое доверие, хоть он и понятия не имел, зачем они его тащат за собой.
Дори снял с плеч тряпичный мешок и поставив на ствол дерева, который остановил их путь, стал доставать пищу и заветный бурдюк с водой, который протянул Бенарту и он с безумной жадностью вцепился в него.
- Ты верно очень везучий. Тиррийские в последнее время редко дают кому вот так остаться целым-с. Проклятый Мирош приказал всех уцелевший в Южногорских краях брать пленными. На продажу. Зачем вам было оставаться в этой деревне?
Отпив пол мешка Бенарт обтер рот и ответил, - Люди не желали покидать свои родовые гнезда. Да и до последнего надеялись, что Кул-Моррийский князь может защитить их.
- И как-с? Получилось? - сказал Дори. Бенарту показались эти слова высокомерными.
- Когда стало известно, что тиррийцы переходят Грию и уже разорили ближайшие к ней деревни, Луммер отправил в Боклер две роты пеших и роту конных. Их командир сказал собрать народ на главной улице и приказал каждому мужчине способному держать меч образовать две роты ополчения, вооружил их чем попало и назначил по молодому офицеру в каждую
- Князь Луммер какой-то-с дурак у вас? Просто так погубил людей... Эх, знаешь Бенарт, я не удивлен, что Мирош одерживает победу в каждом княжестве. Гнилье...
- Наверное он не рассчитывал, что Мирош все-таки пойдет в Южногорье. Кул-Морра неприступна.
- Может раньше и была не приступна.
В этот момент вернулся Гюдон неся на плечах большую охапку сушняка. Он бросил ее на землю, глянул на Дори и на Бенарта. Ничего не сказав он принялся разводить костер.
- Так вот Бенарт. Прежде чем я и мой молчаливый друг что-то проясним о целях наших, нам нужно убедиться, что тебе можно немного доверять. А по сему-с не расскажешь ли как тебе удалось выжить? Не дезертир ли ты-с?
- Да нечего тут рассказывать, командующий из Кул-Морры дал команду на сбор, после чего мы отошли от Боклера на запад на несколько верст где и завязался бой, - Бенарт говорил задумчиво, смотря на разгорающийся огонек костра, - Я не силен в науке военной, так что тактически подробностей сказать не могу. Суть в том, что тиррийских было не на много больше, но все были подготовленные, одеты в одинаковую форму, дисциплинированные.-Бенарт с пол минуты помолчал, - С нашими и сравнивать нечего. В общем остальное вы видели сами, я так понимаю. А как мне по голове пришлось я и не понял. Очнулся, дошел до леса и уснул. Потом вы меня и нашли.
- Ох, Дори, - тихо сказал Гюдон, - Что-то я не уверен.
- Да ладно тебе-с. Нельзя же подозревать в шпионаже каждого оборванца-с.
- Вот если бы я от хорошей жизни был таким, - возразил Гюдон.
- А чем ты вообще занимался в Боклере? Расскажи нам о себе? - сказал Дори, раскладывая сверху мешка солонину, овощи и хлебные корки.
Глава 2.
Темнело в это время года рано. С началом сумерек стало прохладно. Бенарт, подвинувшись поближе к теплу костра, разместился поудобнее и начал отвечать на интересующие спутников вопросы. Пока Гюдон и Дори занимались ужином, он рассказывал о жизни в Боклере. Жил он в нем с рождения. Мать его Линда была из тех женщин, которые зарабатывали собой, отца он не знал. Детство было нелегким, маленький Бенарт часто голодал, мать болела, а из одежды у него были лишь одни лохмотья, которые мать стирала ночью, потому что подменки не было. Ютились они в кузнечной каморке, которую им предоставил владелец кузницы Мойр. С детства любимым занятием Бенарта была помощь Мойру в кузнице, изучение ковки металлов доставляло ему удовольствие. К тому же, освоив эту профессию, он стал иметь небольшой доход. Становясь взрослее, Бенарт во всем помогал своей матери, которая с рождением сына отреклась от прошлого легкого заработка и стала разнорабочей в трактире Старый Коготь. К сожалению, его мать умерла, когда ему было 12 лет. Она продолжительное время болела. Слабела на глазах. Жизнь покидала ее. Последние месяцы она никого не узнавала, не могла ходить и нормально есть. Она боялась малейшего дуновения воздуха, а за неделю перед смертью она не могла даже пить самостоятельно. Ей было всего-то около тридцати, но жизненные тяготы старили ее очень быстро. В агонии она так и не смогла различить слезное лицо своего родного сына, который проводил с ней как можно больше времени. Потеря матери для Бенарта была серьезным ударом, но, вероятно, то, что Мойр стал ему как отец, а он для него как сын, помогло ему стать жизнелюбивым юношей. Тяжелая работа на кузнице развила в нем трудолюбие, физическую и моральную устойчивость, при этом Бенарт научился ценить свободу. Мойр часто говорил, видя усталость своего подмастерья: «Хорошо поработаешь - хорошо отдохнешь!». И это была правда. Имея заработок, будучи постарше он чувствовал какую-то независимость, он мог распоряжаться своими, пусть и маленькими, средствами так, как хотелось, и это придавало ему взрослости в своих глазах. Вспоминая время, проведенное в кузнице с Мойром, Бенарту становилось теплее на душе, глаза блестели, а на лице было видно легкую улыбку.
Гюдон затушил исчезающий огонек костра. - Неплохая история, кузнец,.- сказал он. В этой фразе чувствовалась свежая капелька уважения, которая сменила недовольство и недоверие. - Но уже поздно, завтра выходим на рассвете, так что советую уснуть поскорее. Дори лежал, укрывшись плащом, под кустом, уже сонный.
- Ну, а вы о себе не хотите рассказать? - растерянно спросил Бенарт.
- Поздно уже. Давай все вопросы завтра, а пока - сон. - Гюдон улёгся под куст к Дори. - Иди сюда, кузнец. Ляжешь между нами. Так теплее.
Ничего не сказав, Бенарт послушался, пролез между ними. Все это было необычно. До вчерашней ночи ему никогда не приходилось спать на улице, в лесу. Но возникшее доверие к двум буквально спасшим его людям, которые поделились с ним едой и водой, заставило его послушаться. Улегшись поудобнее, он провалился в сон за считанные минуты.